У двери стоял крепкий мужчина в рабочей спецовке с инструментальным чемоданчиком в руке. Кепка на его голове сдвинута на лоб. Из-под козырька на Омаева смотрели внимательно, с прищуром, темные глаза. Поняв, что Федор Акимович беспокойства не испытывает, Руслан тоже успокоился и выжидающе смотрел то на незнакомца, то на учителя.

– Значит, это и есть твой танкист, Федор? – спросил незнакомец и шагнул в комнату. – Ну, давай знакомиться! Меня зовут Сергей Владимирович. Хотя правила конспирации вроде бы и запрещают такие контакты, но я решил сам с тобой познакомиться. Тебя зовут Руслан?

– Да, Руслан Омаев, – пожимая руку, ответил танкист.

– Значит, тебя интересует завод? – поставив на пол свой чемоданчик и усаживаясь на стул, поинтересовался гость.

– Подождите, – нахмурился Омаев. – Вы сначала скажите, кто вы такой, а потом уж вопросы задавайте. А то я себя чувствую как-то не очень хорошо. Я понимаю, что вы здесь в таких условиях живете, что верить никому не можете. Но раз уж пришли, раз уж видите меня с Федором Акимовичем, видите, что он мне нашел нору, в которой мне удобно прятаться, то…

– Хорошо, хорошо, танкист, – засмеялся Сергей Владимирович. – Убедил. Хоть это и не по правилам. Все, что связано с твоим появлением в городе, не по правилам. Так чего уж сейчас таиться. Оля за тебя поручилась, Василий грудь колесом выпячивал, за тебя горой стоял. Придется верить и разговаривать откровенно.

Они проговорили больше часа. Руслан понял, что все это время его изучали и к нему присматривались. Ребята, Оля и Василий, ему действительно поверили сразу, а вот взрослые сомневались еще какое-то время. И теперь на встречу пришел сам руководитель подпольной ячейки Сергей Владимирович Ростовцев. Среди подпольщиков настоящих военных не было, и опыта подпольной работы – ни у кого, кроме Федора Акимовича. И поэтому мысль о важности того, что происходит на бывшем механическом заводе, пришла в головы подпольщикам только теперь.

– Действительно, – согласился Ростовцев, – этим заводом надо заняться серьезно. А то мы все листовки сочиняем да оружие собираем по местам боев. А нам ведь людей нужно поддержать, успокоить, на борьбу поднять, веру в свою страну и советскую власть вернуть. А у нас даже радиоприемника нет, новости, сводки послушать неоткуда. Может, немцев остановили уже, может, их гонят в три шеи с нашей земли, а мы тут не знаем. Может, помочь чем нашей Красной Армии нужно.

– Тогда чего вы меня вторые сутки по подвалам прячете? – невесело усмехнулся Омаев. – Я сумею пробраться на завод. Вы мне только найдите пару гранат, бутылку с бензином я сам сделаю. Я хотя бы танк смогу уничтожить и тогда уже буду пробиваться на восток к линии фронта.

– Молодой человек, а остальные танки? – поднял брови и посмотрел с насмешкой на горячего танкиста Ростовцев. – Все гораздо серьезнее, чем попавший к врагу ваш танк. Мы имеем дело с какой-то идеей, может, провокацией, может быть, еще с чем-то. А вы у нас, хоть и радиотелеграфист-пулеметчик, но все же в танках понимаете больше всех нас вместе взятых. Кстати, и ваше знание радио нам может пригодиться. Я вообще шел сюда для того, чтобы уговорить вас остаться и сражаться против общего врага здесь, в тылу, пока не придет Красная Армия.

Омаев опустил голову, задумался. Совсем недавно он чувствовал себя взрослым и важным. Даже старый учитель Федор Акимович Белохатов прислушивался к мнению танкиста. А теперь оказалось, что его просто проверяли, присматривались и решали, как можно этого парня использовать для подполья. И планы у них серьезные. А он как мальчишка. Руслану сделалось очень стыдно и грустно. Захотелось уйти, побыть одному где-нибудь в лесу. Чтобы только небо и он.

– Вы хотя бы поможете мне узнать судьбу моих товарищей? – попросил он.

– Ты не уверен, что твой экипаж погиб?

– Нет, ни тел, ни могилы я не видел. Я выбрался из-под завала, когда бой давно кончился.

– Где это было? – спросил Федор Акимович.

– Я не знаю точно – карта была у командира. Знаю только что эта высота на карте обозначена как высота 71,8. К юго-востоку отсюда. Тягач с танком шел сюда почти весь день и всю ночь.

– Как же ты за ним угнался? – удивился Ростовцев, переглянувшись с учителем. – Бегом, что ли?

– Нет, на лошади, – грустно усмехнулся чеченец. – Лошадь брошенную нашел, артиллерийскую. На ней и ехал за ними.

– Ладно, решим и это, – уверенно заявил Ростовцев, хлопнув ладонью по крышке стола и как бы припечатав проблему. – Но пока, Руслан, отсюда ни ногой. Ребята будут тебе приносить еду. Сейчас они придут, договоритесь об условных сигналах, а мы…

Где-то совсем рядом раздались дробные шаги спешащих людей, кто-то торопливо шел, съезжая на осыпях из битого кирпича и штукатурки. Руслан насторожился, это могут быть и немцы, но подпольщики его успокоили. Пока Ростовцев и Белохатов здесь, на улице выставлены наблюдатели. О приближении немцев они бы сообщили. А раз тревоги нет, значит, это свои идут.

Через минуту в комнату вошли Ольга, Василий и еще высокий худой парень с заметными пробивающимися темными усиками над верхней губой. Сразу чувствовалось, что девушка – лидер в этой троице. Она обвела присутствующих взглядом и бойко поздоровалась:

– Здрасьте! А у нас новости есть…

– Оля, – нахмурился Белохатов, – опять в город ходила?

– Я очень осторожно, меня вот ребята охраняли. Мы только немножко.

– Охраняли, – проворчал старый учитель. – Все вместе могли попасться. Как же вам не совестно, вам ведь объяснили, о вас волнуются.

– Федор Акимович, вы же нас сами учили быть патриотами, быть смелыми, не щадить себя во имя Родины!

– Так я это вам на уроках говорил, когда взрослыми станете. – Белохатов беспомощно махнул рукой и тяжело вздохнул.

– Что за новость? – поинтересовался Ростовцев, видя, что страсти улеглись.

– В город сегодня утром привезли четверых пленных танкистов, вот! Я сама видела. Их немцы высаживали из грузовика под охраной солдат. На танкистах такие же комбинезоны, как у Руслана. Их заперли в бывшем отделении милиции. Наверное, потому что там есть камера для задержанных с решеткой.

– Четверо? – с надеждой переспросил Омаев. – Хотя что я… Мало ли танкистов…

– Вот, и это еще не все, – снова затараторила Ольга. – Давай, Сашка, говори!

Высокий парень, единственный, кто из всей троицы терпеливо стоял и ждал своей очереди говорить, откашлялся, обнаружив вдруг не по возрасту басовитый голос:

– У меня дед в Сосновке живет. А немцы всех, у кого есть лошадь и телега, заставляют два раза в неделю возить продукты в лагерь, где наших красноармейцев держат, пленных. Он рассказывал, что немцы в этом лагере из вновь прибывших выбирают танкистов и куда-то в другое место перевозят.

– Ну вот и объяснение, – кивнул на ребят Ростовцев. – Не переживай, танкист, это не твоих привезли сегодня. Найдем, не вешай нос.