Во всех новостных каналах и изданиях Монголии на все лады склоняли имя Жаргала. Показывали даже мнения людей на улице — кто-то безоговорочно поверил ему, но большинство относилось с осторожностью — мол, слишком громкие обещания, разочарование от их невыполнения тоже будет сильным. Это, конечно, касалось реликвии, о которой он заявил в конце своей пресс-конференции. Ибо заявление это всколыхнуло народ гораздо сильнее, чем новость о человеке, проснувшемся после комы и даже будто бы перерождённой душе, помнившей свои прошлые воплощения. Люди говорили о Жаргале повсеместно, на каждой кухне звучало его имя. Некоторые девицы уже обсуждали его внешность и даже находили её красивой. Люди, когда-то знавшие Ердена, рассказывали о нём всем, кто был готов слушать, и, по общему их мнению, этот парень действительно сильно изменился характером и манерами.

Власти понимали — экспедицию за сокровищем Даян-хана надо собрать, даже если скепсис в правительственных кругах был гораздо сильнее, чем в народе, и она ни к чему не приведёт — слишком большой запрос на это был у общества.

Одновременно с тем шла и невидимая работа, связанная со всколыхнувшим тихую монгольскую жизнь парнем. Органы, которые принято называть компетентными, не оставили без внимания его короткую переписку с некоей гражданкой России на неизвестном никому — это уже было точно выяснено — языке. Версии тут строились самые разные — от существования тайного общества с выработанным кодом для сообщений, до взаправдашнего существования иного мира, где эти два человека побывали.

Без интереса к самой Филис тут обойтись не могло, и компетентные органы Монголии обратились к компетентным органам России за содействием в выяснении всех обстоятельств. Теми, в свою очередь, быстро был выяснен факт потери сознания Ольгой Самарской и её последующей за этим амнезии. Помимо приобретения амнезии, поверхностно подтверждённой лишь одним психиатром без подробного обследования, женщина после той потери сознания полностью сменила имя и стала проявлять горячий интерес к магии. Тут зачем-то ещё примешивалась её возможная склонность к садо-мазохистским извращениям в сексе… Ну а в связи с зарубежными контактами бизнеса Филис возникла ещё одна ветвь проверки, уже по линии спецслужб Бразилии. Бразильские спецслужбы ни особенностями секса, ни склонностью человека к магии не заинтересовались — это всё сплошь и рядом. А вот внедрение иностранцев в национальное культурное достояние — школы самбы и карнавалы — их, что называется, напрягло. В общем, невидимая миру спецмашина активно крутила своими шестерёнками.

А Жаргал тем временем занимался своим делом — тренировал мускулы и голосовые связки. Инженер Ерден, к возмущению Жаргала, и до своей комы не обладал тренированным телом, почти никогда не пел, и уж тем более, не использовал горловое пение. Приходилось торить этот путь заново, преодолевая боль в мышцах, связках и першение в горле. Тело его было худосочным от природы и Жаргал не без оснований предполагал, что он останется сухощавым. Скорее бы на коня сесть, хоть и тоже наверняка через боль в мышцах пройти придётся. Ну да воину не пристало бегать от боли. Единственное, что его радовало — это давно нестриженые волосы, которые он мог отрастить ещё больше. Очень уж он скучал по длинным волосам за долгое время своего лысого существования.

Компенсацию ему уже выдали, и часть денег он отдал Октаю — чтобы тот съездил домой, нанял человека для работ в хозяйстве в его отсутствие и вернулся — брат тоже хотел принять участие в намечающейся экспедиции за сокровищем Даян-хана.

Однажды к Жаргалу пришли гости из "тайной службы", как он сам для себя назвал их. Интересовались Филис и их с ним языком общения. Жаргал и объяснил как есть — мол, с женщиной этой он не знаком, даже как она выглядит, не знает; фото, что она прислала, явно не её. А язык-то… Язык иномирянский, да. Попасть туда никак нельзя, артефакт обмена душ только в том мире имеется. А он — не артефактор, он маг вероятностей. Это значит умел рассчитывать варианты будущего. Нет, не прорицатель, сказано же — рассчитывать варианты, где тут сказано о прорицании? Была у него там ученица, Ольга с севера. Может, и Самарская, кто её знает. В Монголии нет фамилий, вот и он родной фамилией ученицы не интересовался. Там её все знали под именем Филис Кадней, восемнадцатилетней аристократки, которая самовольно поменяла свою душу на душу Ольги и вселилась тут в её тело. Да, восемнадцатилетней, так он и сказал. Говорите, какой-то колдун это подтверждает? Ну а раз это не для его ушей сказано, чего вы тут перед ним языки распускаете? Идите в свои кабинеты и обсуждайте что угодно. Балаболы, а не тайная служба, смех один.

Читать и писать Жаргал практически не умел — ещё не научился. Только своё имя и выучился набирать на виртуальных кнопках, да в минуты отдыха смотрел, что про него в Интернете говорят в видеороликах. Но читать нужно учиться, конечно. Он, хоть и не аристократ по предыдущей жизни, но был равен высокоучёным магистрам магии, на каком-то этапе являлся почти членом королевской семьи, а значит, был по статусу выше полуграмотных простолюдинов. Надо бы соответствовать. Да и печатные статьи о себе почитать интересно, а не ждать Октая для этого.

Но вот с картинками Жаргал уже разобрался, как их смотреть в телефоне. Вот и осенило старика — не иначе, молодые мозги сработали — поставил он в поисковик фото загадочной южной женщины, чей образ так смущал его все эти дни. И оказалось — да, нашлись в сети и статьи, и видео с такой картинкой!

В восторге от своей находчивости в обращении с этим хитрым амулетом связи и завороженный открывшейся информацией, Жаргал постоянно прокручивал два ролика — с интервью и с рекламой школы танца. О чём говорила эта женщина, Жаргал не разбирал, но он уже понял, что она вовсе не южанка-мулатка. Кожа у неё вполне светлая. А, главное, это действительно Филис Кадней — уж это имя он в незнакомой речи услышал неоднократно. Как же нехорошо получилось — он своим письмом обидел эту красавицу, обвинил во лжи. Ну что же, придётся ему ещё раз прогуляться в больницу, чтобы узнать, как с ней связаться. Принести извинения и всё такое. Особенно всё такое, конечно. Извинения — это вообще так, лишь повод для начала у них всего такого.

— Женщина, я тебе ясным монгольским языком говорю — мне нужна другая женщина, та, которая приносила мне письмо в больничную комнату от ещё одной другой женщины. Которая мне больше нужна. А ты мне совсем не нужна.

— Велено не пускать журналистов!

— Так и не пускай их, раз тебе велено.

— А они за вами везде ходят. Вот избавьтесь от них сначала…

— Я должен выполнять твою работу? Ты плату за свою работу тоже мне отдашь?

— Двенадцать тугриков с вас за халат и бахилы! — нашлась вахтёрша, — В обычной одежде не положено проходить.

— Вот сама себе и купи их. А мне не нужен халат, мне нужна женщина, которая приносит письма. Пойди и приведи её сюда.

Жаргал невозмутимо выслушал всё, что думает о нём и о его требовании эта не для того поставленная сюда госпожа и продолжил беседу. В итоге его взяла — секретарь главного врача больницы была извещена о цели визита их бывшего пациента и спустилась уже с листочком бумаги, на который был выписан электронный адрес Филис Кадней. После этого Жаргал отправился в подсказанный ему вежливой секретаршей книжный магазин, чтобы довести до белого каления тамошних продавщиц, но выбрать и купить самые удобные для себя пособия по обучению буквам и чтению.