Папа поставил новые замки, и они отправились ужинать в ближайший ресторан. За едой говорили о последних ее заказах — Лия всячески избегала темы о ночном происшествии, чтобы отец не принялся вновь ее уговаривать ночевать у них. Она знала, что папа отлично понимает ее уловку, но он тоже сделал вид, что втянулся в профессиональный разговор, и даже поспорил с ней об одной марке мебельного лака.

После ужина Георг проводил дочь до дверей квартиры и, нежно обняв, ушел.

Как ни храбрилась Лия, а все-таки оставаться в квартире одной было страшно. Она закрыла оба замка — они с папой купили дорогие, немецкие, — накинула цепочку. Папа обещал еще поставить задвижку, которая вообще не открывается снаружи, — сегодня ее почему-то в магазине не оказалось, но папа найдет. Тогда Лия будет действительно спокойна. А то все эти замки с гарантией, что их не взломать, не вызывали у нее доверия. Пишут и говорят постоянно, что опытный взломщик откроет и такие в два счета…

Он не придет, не придет! — убеждала она себя. Это случайность, парень уже оклемался и сам небось испугался. За такие дела можно и в тюрьму угодить, между прочим!

…И все же она долго не могла заснуть, прислушиваясь к шорохам. И снова жалела, что не взяла номер Феликса: она бы позвала его ночевать. Он бы приехал — он же рыцарь! И ничего бы не попросил взамен за услугу, даже не намекнул бы… Она бы постелила ему на… Хм, а где бы она постелила? Ее квартира, оказывается, совершенно не приспособлена для дружеских ночевок. Пришлось бы делить с Феликсом свою постель…

Но она бы доверилась ему. Даже если бы он спал рядом, в одной постели.

Мысли о Феликсе отвлекли, успокоили, и Лия наконец заснула.

Утро затопило комнату солнцем, и Лие сразу показалось, что страхи ее глупы, что рассудила она правильно: подвернулась она этой «какашке», как выразилась Машуня, случайно, и больше он к ней не явится. Он, скорей всего, и адрес-то ее не вспомнит! В худшем случае, если он наркоман, то снова станет искать одиноких девушек в позднее время… Других девушек.

А ей урок: никогда-никогда не входить в подъезд с мужчиной. В лифт тоже. Пусть ей неудобно обидеть незнакомого человека, но лучше уж обидеть его, чем он изнасилует ее!

Прошло два дня, но возбуждение его не отпускало. А раз так, то…

В конце концов, он ведь не сексуальный маньяк! Он нарцисс, как сказал один его приятель — по диплому психолог, а ныне бизнесмен. Впрочем, он уже и не бизнесмен: Арсений наказал его за непочтительное высказывание, и теперь бывший психолог и бывший бизнесмен из последних сил отбивается от кредиторов.

Ладно, пусть нарцисс. А из этого следует — как опять же сказал тот неосторожный приятель, — что для удовлетворения своих потребностей он готов на все.

НА ВСЕ. Значит, если он хочет эту девицу, пусть она и кареглаза, — он ее получит. У него нет «пунктиков», он не сексуальный маньяк. Он просто-напросто желает испытать оргазм, как любой мужчина, — это нормально, это природа. До сих пор ему удавалось только с девушками по типу той… Той, которая вызвала его первый оргазм. Но если выйдет с иной, то какая разница? А эту, Лию, он хочет.

Значит, поимеет! Вот и все.

А может… а вдруг это признак его выздоровления? Начало освобождения? Может, отпустит его, наконец, то видение, которое держит его сексуальные желания словно в путах, в смирительной рубашке импотенции? Он ведь не сексуальный маньяк!!! У него просто проблема…

Он и тех не хотел убивать — ему просто нужно было испытать оргазм. Это естественное мужское право. Не его вина, что он способен наслаждаться только так! Будто заклятие кто-то наложил, и неизвестно, как от него избавиться… Ведь позорнее импотенции для мужчины ничего нет.

Он снова вспомнил то явственное ощущение чувственности, которое исходило от Лии. Эта чувственность была неосознанной и оттого невинной, как у ребенка. И тем сильнее возбуждала его. Так сильно, как ни одна женщина до сих пор; так сильно, что он вдруг стал думать о возможности нормального секса с ней! Если получится, то он избавится от заклятия, от своего постыдного недостатка. И тогда он станет действительно без изъяна, без единого!

Нужно ее уговорить. Он должен, должен ее уговорить! Осыплет цветами, драгоценными камнями — чем угодно, что попросит, — только бы согласилась. Она не устоит перед его щедростью. Не сможет устоять! И тогда, если с ней все получится… тогда он сделает ее своей постоянной подружкой и решит навсегда свою тайную постыдную проблему! Может, даже женится на ней. И тем заткнет разговоры за своей спиной!

А если не получится…

Задушить ее он всегда успеет.

Утром Лия оглянулась, выходя из подъезда. Оглянулась она и когда вернулась домой после насыщенного трудового дня. Хоть и не поздний вечер, еще солнце не село, но страх все-таки до конца ее не отпускал, и Лия, стоя у подъезда, внимательно осмотрела ближние окрестности.

Убедившись, что ничего подозрительного нет, она открыла тугую дверь подъезда, ругая себя за трусость. Она перебирала собственные доводы, из которых логично и доходчиво следовало, что этот хмырь больше к ней не сунется, — и бояться нечего!

К тому моменту, как лифт приехал на ее этаж, Лие уже было стыдно за свои малодушные страхи. Она ступила на лестничную клетку и…

В сложной гамме чувств, охвативших ее в тот момент, первым стала оторопь: к ее двери скотчем была прикреплена белоснежная лилия на длинном стебле. А на полу у двери стоял нарядный картонный пакет из ее любимого бутика. Она заглянула в него с некоторой опаской, будто в нем могла оказаться змея или бомба. Но пакет был наполнен доверху разноцветными бутылочками и упаковками: шампунями, мыльцами всех родов, флаконами туалетной воды и тоника для кожи, кремами и лосьонами…

Вторым ее чувством была радость: это знак извинения! Права она была, права, — этот псих напал на нее непреднамеренно! Теперь очухался после наркоты и устыдился. Может, даже испугался, что его полиция поймает, а она, Лия, опознает! Вот и подлизывается!

Она отперла квартиру, внесла пакет и вывалила его содержимое на козетку. Последним выпорхнул небольшой листок бумаги. Лия развернула: «Пытаюсь загладить вину. Прости меня, Лия!» — набрано на компьютере шрифтом с завитушками.

Радость мгновенно улетучилась, на ее место заполз на серых лапах страх. Негодяй, он знает, как ее зовут! Откуда?! Она свое имя не называла! То есть он специально разузнал каким-то образом… И, выходит, интерес к ней вовсе не случаен?

Хотя… Он мог спросить у соседей. Просто для записки — ведь извиняться однозначно лучше, обращаясь к человеку по имени… Похоже, он действительно раскаивается и хочет загладить вину… Поэтому купил в ее любимом бутике…

Стоп! Откуда он знает, что это ее любимый бутик?!

Глупый вопрос. Когда Лия сбежала, он тут остался, пришел в себя, понял, что натворил, и устыдился. Разглядел марку ее косметических средств и решил возместить ущерб…