– Ты думал, что я смогу найти кого-то получше тебя? – переспросила Бекки и едва не рассмеялась. – Это величайшая глупость из всех, что я когда-либо слышала.

– Я иду спать, – сказал Бен.

Кивнув, она посмотрела ему вслед. Это был уже не тот Бен Мак-Фарлейн, которого она знала раньше. Плечи его ссутулились, голова была опущена, руки в карманах. Да, он злился на нее, но еще сердце его было разбито, ведь он думал, что всегда может ей довериться, их многое объединяло. И главное – неясно, что его больше расстраивает: предательство или та правда, которую он узнал?

Тревога, перемешанная с болью, не давала Бекки покоя. Может, подняться, забрать Лекси и убежать, ведь они приехали на ее машине? Но был ли в этом смысл? Бен найдет их, где бы они ни прятались. В его глазах читалась решимость, без слов говорившая о том, что он не бросит свою дочь, и это почему-то пугало Бекки.

– Бен! – позвала она, срываясь с места и устремляясь за ним.

Он остановился, положив руку на перила лестницы, ничего не говоря, но и не двигаясь.

– Бен, я хочу, чтобы ты знал, что и я тебя любила, – сказала Бекки. – Я любила тебя до дрожи, и, если бы только я знала, что мы сможем быть вместе – одной семьей, я бы не раздумывая согласилась.

Бен медленно повернулся, и их взгляды встретились.

– Неужели? Ну, так поезд ушел, Бекки. Уже давно.

Она едва могла стоять на ногах от усталости, боли и печали.

– Бен, – прошептала она.

Он повернулся и пошел вверх по ступенькам, а Бекки лишь смотрела на его удаляющуюся спину.

– Бен! – закричала она умоляюще, вложив в свой зов всю свою боль.

Но он не обернулся – она его потеряла. Сказала правду и потеряла навсегда – он только что дал ей это понять. Все было кончено, все мечты, которые посещали Бекки недавно, – о их воссоединении и маленькой семье, которую они могли бы построить, – всему конец.

Бен был прав. Поезд ушел.

* * *

Бен лежал, глядя в потолок, сон не шел. Было темно, но он не чувствовал усталости. Он был измотан и опустошен, но в таком состоянии спать было невозможно. Казалось бы, после такого насыщенного дня он должен был тотчас сомкнуть глаза, но не тут-то было.

Во всем виновата была злость на Ребекку, ярость, огнем полыхающая в венах. Потому Бен и ушел от нее, чтобы не сказать чего-нибудь, о чем впоследствии бы пожалел. У деда ангельское терпение, и Бен вспомнил это, оставив ее стоять у лестницы, хотя хотелось закричать на нее, обозвать, ударить кулаком в стену. Но он сдержался.

У него была дочь – малышка, которую пока еще не так сильно беспокоит отсутствие отца, но Бен знал, что рано или поздно она начнет задавать матери вопросы. Когда он начал учиться в школе и познакомился с другими детьми, к которым на спортивные соревнования и научные олимпиады в качестве поддержки приходили оба родителя, он понял, что отличается от других. Тогда в его школе почти не было детей из неполных семей. Если бы не дед…

Бен покачал головой, не желая вспоминать это. И вот теперь он узнает, что у него есть ребенок. Можно сколько угодно сердиться на Ребекку, это ничего не изменит.

Бен полежал немного с закрытыми глазами, а потом встал и натянул джинсы, решив не надевать рубашку. Нужно с кем-то поговорить – только не с Ребеккой. Гас, наверное, спит, он ушел с игры еще раньше их, но если учесть, что им осталось не так уж много времени вдвоем, старик не будет иметь ничего против, если Бен его разбудит. Это касалось их обоих, ведь Гас теперь прадедушка, и Бену нужен был его совет.

В какой-то момент Бену хотелось дать Ребекке шанс, послушать ее объяснения, простить. Но он не смог, по крайней мере вот так сразу. После всего, через что они прошли, после взлетов и падений юности – она солгала ему, и ничто не могло этого изменить. Точнее, она просто утаила информацию от него. Он ведь спрашивал ее об отце Лекси, в первый раз в ресторане, а потом – на прогулке с лошадьми, у нее была возможность сказать ему.

Конечно, Бен все равно бы был потрясен – ничто не могло этого изменить, – но зачем было ждать так долго?

Пройдя мимо комнаты, где спали Ребекка с Лекси, он с трудом сдержал порыв открыть дверь и взглянуть на дочь. Когда он смотрел на нее, он начинал верить, что этот ребенок – часть его. Но сама мысль о том, чтобы быть рядом с малышкой, прикасаться к ней, разговаривать, пугала его.

Бен стиснул зубы и проследовал мимо двери по длинному коридору к комнате деда. Бен знал, что инстинктивно он поведет себя с девочкой правильно, потому что научился любви у Гаса.

Ребекка ужасно себя чувствовала: она очень устала, все тело ныло. Лекси этой ночью спала с ней, тесно прижавшись к матери, одна рука девочки была на ее лице. Вечер выдался тревожным. Всю ночь Бекки проворочалась на простынях, стараясь не разбудить дочку и проваливаясь время от времени в сон, – эти моменты были благословенными, потому что избавляли ее от воспоминаний о разговоре с Беном. Наверное, он тоже не спал, мучаясь от чувства вины и гнева, а заодно пытаясь принять тот факт, что он теперь отец.

Ребекка не слышала ни звука. И Бен, и Гас были настоящими жаворонками, но наступило воскресенье, так что, наверное, оба встанут немного позже. А Бекки отчаянно хотела кофе, чтобы немного взбодриться. Конечно, она могла наткнуться на Бена, но тут уж ничего не поделать. Ведь она теперь будет с ним часто видеться. Им нужно решить, что делать дальше. Удивительно – совсем недавно они вновь были вместе, и это было райским наслаждением, а вот теперь едва разговаривают.

Освободившись от цепких ручек дочки, Бекки встала, провела щеткой по волосам, завязала хвостик и принялась нашаривать футболку. Она решила не надевать брюки, футболка была длинной, так что все было закрыто.

Бросив быстрый взгляд на Лекси, Бекки убедилась, что та не собирается просыпаться, и, выскользнув из комнаты, остановилась в коридоре и прислушалась. Ни звука. На цыпочках сошла вниз по лестнице, морщась при скрипе половиц, и проследовала к кухне. Уловив аромат кофе, она улыбнулась. Должно быть, это Гас варил ночью или, может, Бен вставал. Да нет, скорее, старик не мог заснуть. Опустошив кофейник, она наполнила его свежими гранулами – прямо как в старые времена. Тогда она, оставаясь на ночь, вскакивала раньше всех, варила кофе и проглатывала свою первую чашку как можно скорее, чтобы отправиться к лошадям вместе с Беном. Когда поднималось солнце, они уже скакали к пляжу – Джилонг был городом лошадей, и пляж для тренировок был очень близко, что отчасти объясняло это.

Аромат свежесваренного кофе вызвал улыбку на лице Бекки. Она уже практически чувствовала его насыщенный вкус. Обычно она очень трепетно относилась к выбору продуктов и напитков, стараясь отдавать предпочтение здоровому питанию и органическим элементам, но не смогла побороть привычку пить кофе. Ни чай, ни травяной настой – ничто не давало ей такой бодрости, как кофе.