В немом изумлении я чувствовала невероятное – что да, черт возьми, я хочу стать его женой. Со времен Генри я была убеждена, что больше никогда не захочу замуж, но эта ночь и ответ из своего сердца поразили меня. Хочу Крейдена Форстона в мужья. По-настоящему, честно и насовсем.

– Если… ты меня динамишь…

– Не зли меня, – выдох в ухо без злости, – или снова увидишь жестким.

И что-то окончательно изменило ход шестерней в моей голове. Он – мой будущий муж. Хочу, чтобы так было. Хочу описанную собой же сказку с ним же, с этим мужчиной.

– Сейчас мы поедем в отель, – меня мягко подняли с места, потянув за руку. – В машине спать неудобно. В постели будет лучше.

*

(E.M.D. – Gangsta's Paradise)

Ночь, дорога в никуда. Незнакомая местность; ни огня цивилизации. Форс вел так, будто прекрасно ориентировался на местности, а мне было все равно, куда он ведет, куда мы приедем – я была с ним дома. Одна его рука на руле, второй он сжимал мои пальцы. Его ладонь теплая, она держала, обволакивая теплом, мою душу. Впервые в жизни мне сделалось спокойно, правильно, до самых пяток хорошо. Хотелось молчать. Хотелось говорить о важном.

– У меня есть… темная сторона. – Зачем я объясняла это? – Она может иногда показываться наружу.

– Со мной ей можно все что угодно, – прозвучало в ответ.

«Все что угодно».

Почему-то представилась постель. Жесткая хватка вокруг запястий – «я смогу усмирить». А после привиделось, что за нами горит целый город. Только мы, только трасса, прочь от целого мира вдвоем. Вдвоем кидать гранаты, вдвоем стрелять из пулеметов, сбегать – тоже вдвоем.

– Ты ведь расскажешь… о себе?

– Расскажу.

Возможно, позже. Возможно, придется подождать – я чувствовала, что смогу спокойно ждать столько, сколько понадобится. У меня только что из ниоткуда, из «нас двоих» родилась уверенность, плотное стояние на ногах без раскачиваний. Впервые, наверное.

Нам стало хорошо в темноте салона, хорошо в одном мире на двоих, хорошо, где угодно – никогда раньше этого не испытывала.

– Ты, правда… собираешься… сделать мне предложение? – я была повернута на этом, я все еще не верила, но уже была счастлива. Мне было смешно.

– Я не собираюсь, – мягкий ответ, – я его сделаю.

Еще километр ушел под колеса в тишине.

– Иногда я буду рыдать на твоем плече.

– Рыдай. Я не дам тебя в обиду.

Он не врал. Он, похоже, никогда не врал.

– Истребишь всех моих врагов и не попадешься?

Его глаза мерцали в темноте со смешком. Хотя у меня и врагов-то не было. Черт, я ничего не знала об этом мужике, но мечтала о нем до конца жизни, о нем целиком.

Крейден ничего не ответил, но я почувствовала – он порвет за меня всех. Без шуток, без прикрас. Легкое пожатие пальцев, очень тягучее, говорящее.

А спустя десять минут показались огни цивилизации. Отель.

*

(Cece And The Dark Hearts, AG – Dark Side)

Я ждала его в постели лежа. Первая приняла душ, первая разделась.

В комнате темно, свет лишь из ванной.

Он вышел – чистый, большой, влажный. Он лег сверху. И как только я попыталась его обнять, усмехнулся, вернул мои руки на место.

– Ты сегодня со мной не спишь. Забыла? И потому лежишь без движения. А я с тобой сплю.

Усмешка самого желанного парня во вселенной, дьявола, питона, искусителя. А после такой поцелуй, что стало ясно – я всегда буду хотеть с ним спать. Мои бедра раздвинуты; от Форса жар, от Форса удовольствие от моей обездвиженности – он любую ситуацию умел обернуть себе на пользу.

– Просто лежи. Просто чувствуй.

– Не смогу… просто лежать. Я тебя хочу.

Я знала, что этой ночью он заберет из меня все. И всю меня заполнит таким дурманом, что ни о ком другом я завтра или в любой другой день думать не смогу.

Вспомнилась его фраза – «поцелуй меня так, как будто любишь». Уже тогда у меня случился отвал башки. Я усмехнулась: – Еще раз поиграем в любовь?

– Не играй, – обманчиво несерьезный, но очень серьезный ответ, – ныряй. Не ударишься. Можно.

И все замки перед ним открылись.

(Paul Wallen feat. Gigi Nally – Umbrella)

Положенный на стол лист бумаги. Уверенный росчерк пера…

Директор подписал мое заявление «по собственному» без колебаний и ненужных вопросов. Он никогда меня не любил, зная, чья я дочь. Считал, что своим присутствием я оскорбляю его магазин (почему, учитывая, что работала я хорошо?). Принял когда-то, потому что не имел права не принять, побоялся моего отца. А теперь прощался с легкой душой, даже смотрел снисходительно – мол, наконец, я от тебя избавился.

Люди странные по своей природе, и разбираться, какие именно тараканы живут в каждой голове, не хватит времени жизни. В общем, я по нему тоже скучать не буду. Да и по этому месту в целом, потому что здесь Итан. Мы не сможем видеться каждый день и жить, как раньше, делать вид, что не знаем друг друга, один из нас должен будет уйти. Пусть это буду я – ему работу найти сложнее. А велосипеды у меня никто не отбирал.

Алия зажала меня в коридоре сразу по выходу из директорской. Прижалась тесно, будто мы подружки, будто вечно делим одни на двоих тайны.

– Слушай, есть минута?

Она не знала, что я уже ушла отсюда, что только что оставила на столе директора заявление. Полагала, что, появившись в полдень с дорожной сумкой, я просто опоздала, и что мне, как всегда, все сойдет с рук.

– Что хотела?

Она работала продавцом консультантом. Хреновым консультантом, потому что не любила спорттовары, но к покупателям подлизывалась хорошо, и ее не гнали. Темноволосая змея с зауженным разрезом глаз, хитрая до самых потрохов, ласковая с виду, пробивная внутри.

– Тебя тормозили… Дважды. Вчера.

А, это она про Девенторов.

– Ты откуда знаешь?

– Камеры.

Алия нервно облизывала губы. Ну да, конечно, она же состояла в «Китах» – одной из крупных организаций сопротивления, которая изъявляла себя на гербе в виде рыб с человеческими головами. Мол, «на людях держится мир» («а не на вас, собаки в черном»). У «Китов» и у других повстанцев повсюду сеть камер для наблюдения, для сбора информации, для анализа данных. Не знаю, собрали ли им эти камеры хоть сколько-то полезной информации, но меня спалили.

– И?

– Ты узнала что-нибудь?

Смешно. Что я могла узнать за несколько минут немого общения? Но Алия не унималась: