— Ну-ну, — мрачно усмехнулась Алиса Лизиной наглости. — Посмотрела бы я на тебя… Кто сегодня орал половину ночи про какую-то жуткую рожу в окне?

— Это другое, — заметила Елизавета. — Это на границе сна и яви, там все приобретает зыбкие очертания и поэтому кажется особенно ужасным. А когда я сижу в родной машине, меня вряд ли… — Она осеклась и уставилась на Алису с живым интересом.

— Ты что? — робко поинтересовалась Алиса, устав от ее пристального взгляда.

— Ни-че-го, — пробормотала она. — Если в твоем доме нет никакой скифской чашки, фамильных драгоценностей и древних икон…

— Откуда они у меня возьмутся? Я бы ничего не имела против того, чтобы они у меня были, особенно фамильные драгоценности — без скифской чашки я как-нибудь перетопчусь, но чего нет, того нет, и, насколько ты меня знаешь, никогда и не было!

— Тогда получается, что ты сама кому-то жутко не нравишься, — развела руками Елизавета.

— Почему? — удивилась Алиса.

— Откуда мне знать? Ты же не доллар, чтобы всем нравиться… Нашелся, значит, один недоразвитый индивидуум, которому ты не кажешься совершенством!

— Да нет, — отмахнулась Алиса. — Я понимаю, что я далека от того, что ты называешь совершенством. Я просто не могу понять, почему ты решила, что этого типа дважды убили потому, что я кому-то не нравлюсь? Тогда бы убили меня.

— Да сначала его никто и не убивал, — начала терпеливо объяснять Елизавета. — Он просто косил под мертвеца, чтобы… Ну, как тебе это объяснить, если ты сама не понимаешь?

— Доступно, — попросила Алиса. — И постарайся уложиться в несколько четких фраз без разведения всяческих антимоний и розмаринов…

— Могу объяснить одной, — фыркнула Елизавета. — Тебя очень хотели напугать. Вот и все…

Сначала Алиса отнеслась к ее словам с глупой доверчивостью, поскольку от потрясений у нее в голове поселился полнейший хаос в виде черной дыры, и соображать она стала совсем плохо. Более того, простота объяснения Алису моментально пленила. Ее мозг так устал от размышлений, что был согласен на любую версию, лишь бы не утруждать себя новой работой. Но потом приверженность к логике победила усталость, и Алиса снова принялась увязывать все происшествия с Елизаветиным заявлением. Начала она с устрашающих звуков в дедулиной комнате. Стоп. Звуки эти Алиса сразу отмела: они уж точно тут были ни при чем… Дедуле вряд ли хотелось ее до смерти напугать, так что эти звуки вычеркнем: причина их в его вечной рассеянности. Дальше следовала Елизаветина страшная рожа, но о ней Алисе сказать было нечего, поскольку она эту самую рожу не видела, а полагаться на Елизаветины слова ей казалось в высшей степени неразумным. У Елизаветы чересчур развито воображение. К тому же в данном случае напугали именно ее, а Алиса напугалась уже от ее душераздирающего вопля.

Тут в Алисину голову забрела и вовсе глупая мысль, что напугать-то ее хотела именно Елизавета! Зачем это ей было надо, Алиса не знала. Может быть, она решила проверить на Алисе свой будущий триллерный сюжет. Ведь что получается? Именно Елизавета напирает на то, что Алиса кому-то там ужасно не понравилась, настолько, что этот самый «кто-то» решил, выражаясь словами той же Елизаветы, ее насмерть напугать.

Елизавета в это время попивала кофе и, поймав Алисин пристальный взгляд, улыбнулась. Улыбка Алису не успокоила, наоборот! Она показалась ей немного кривоватой и неискренней.

Ох и расстроил Алису этот вывод! К Елизавете она всегда относилась с доверием, видеть в ней злоумышленницу совсем не хотелось… Все-таки подруга детства… Поэтому Алиса прекратила размышлять, чтобы не расстроиться окончательно, и, покачав головой, сказала:

— Нет, все это полный идиотизм… Ну откуда тогда взялся этот тип? Неужели он ради моей скромной особы согласился на двойную смерть? Не может такого быть…

— Да он и не соглашался! — горячо воскликнула Елизавета, махнув почему-то рукой в сторону окна. Чашка с кофе чудом удержалась на ее коленях. — Какая же ты глупая, Алиска! Он не соглашался, просто так все исторически сложилось, что ему пришлось…

— Ни-че-го не могу понять, — честно призналась Алиса. — То есть что там что-то нехорошее исторически сложилось, это я поняла. Сначала он сидел в машине и ему было плохо. Потом явилась я, он от моих усилий пришел в чувство, даже вылез из машины, потому что я его этими усилиями разозлила, и хотел дать мне как следует по физиономии, но какой-то другой бандит пальнул в него из пистолета с глушителем. Все это чистая случайность, Лиза, и не надо мешать в одну кучу ночные глюки и дневные ужасы…

— У меня голова болит, — неожиданно заявила Елизавета. — От сильного голода…

— Ладно, — без особого труда поняла намек Алиса. — Пойдем приготовим чего-нибудь.

Они занялись картошкой.

— Все-таки я попала в черную полосу, — сказала Алиса. — Сама посмотри: кому-то я не нравлюсь. Люди на моих глазах погибают. Может, я стала Баньши?

— Кем ты стала? — переспросила заинтересованная Лиза.

— Баньши. Провозвестницей смерти.

Лиза внимательно посмотрела на Алису и рассмеялась:

— Провозвестница ты наша… Лучше выбрось все из головы, тебе эти впечатления не пригодятся. Сара пока еще не пишет детективы…

— Господи, забыла! — Алиса хлопнула себя по лбу. — Еще один кошмар. Она же приедет! Послезавтра!

Лиза некоторое время молчала, а потом спросила:

— Слушай, Павлищева, может быть, тебе и в самом деле нужно к психиатру? И к кому она собирается приехать?

— Она собирается ко мне, — трагическим голосом сообщила Алиса.

— К тебе? — удивилась Лиза. — Какая глупость с ее стороны! Особенно теперь, когда ты превратилась в Мойру или в Баньши! — ехидно рассмеялась Елизавета.

— Не смейся, — попросила Алиса. — И так тошно… Я даже не знаю, как она будет здесь жить…

— Нормально, — отмахнулась Лиза. — Полюбит жареную картошку. Познакомится с бандитами. К тому же ей ночами не будет одиноко. В смысле визитов твоей «доброй феи» с перекошенным лицом… И привидений… Сама понимаешь: что делать с тобой бедному привидению, хотя ты теперь и Мойра? Поговорить не о чем… А тут — по дому бродят призраки, разыскивают скифские ночные вазы… Сара будет в достойном ее обществе!

Алиса обиженно замолчала — нечестно напоминать об утренних глупостях!

— Ты надо мной смеешься, — расстроенно сказала она.

— Я?! — возмущенно охнула Елизавета. — Это ты надо мной смеешься! Почему тебе взбрело в голову приехать к самой себе именно послезавтра? Может быть, появишься у себя уже сегодня? А я приглашу Авдотью Зырянскую? Чтобы не скучали… Сядут вдвоем, о литературе поговорят… А то у меня скоро раздвоение личности начнется. Я ведь иногда, Алиска, думаю: а может, я не только Авдоня? Может, я еще кто-нибудь? Например, Клаудиа Шиффер… Просто я об этом ничего еще не знаю.

— Ты меня не поняла. Она действительно приезжает, — твердым голосом сказала Алиса.