Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гаотона смущенно полез в глубокий карман мантии и достал деревянную коробочку. Ту самую коробочку, в которой Шай хранила свои сокровища – пять клейм ее собственной сущности. В них содержались варианты развития души, которые в случае применения радикально бы ее преобразовали.
Шай шагнула вперед, но Гаотона поспешно приоткрыл крышку и продемонстрировал, что печатей внутри нет.
– Не обессудь, – сказал он. – Было бы глупо отдать тебе клейма сущности прямо сейчас. Сдается мне, любое из них освободило бы тебя в мгновение ока.
– Не любое из пяти, а лишь любое из двух, – кисло призналась Шай.
Эти печати души потребовали кропотливой работы на протяжении восьми с лишним лет. И первую она начала сразу по завершении своего обучения.
– Хм… Да, понимаю, – проговорил Гаотона.
В коробке лежали пластинки металла, испещренные мелкими печатями, содержащими суть потенциальных изменений души.
– Эта – из упомянутых тобою двух, я полагаю? – Он вынул пластину. – Шайзан. В переводе означает… Шай Кулачный Боец? Делает из тебя воина?
– Да, – подтвердила Шай.
Выходило, что Гаотона досконально изучил клейма ее сущности и поэтому весьма неплохо научился читать печати вообще.
– Понимаю я, к сожалению, лишь десятую часть изображенных здесь символов. И, признаюсь, весьма впечатлен. Верю, что у тебя ушли годы на их изготовление.
– Они… Они очень мне дороги. – Шай села за стол и усилием воли заставила себя отвести взгляд от вожделенных пластинок.
Сумей она утащить их с собой при побеге, изготовить новые печати будет несложно, пусть даже на это уйдет несколько недель. Но если их уничтожат…
Гаотона тоже сел за стол и принялся рассеянно крутить пластины в руках. Будь на его месте кто-то другой, такое поведение следовало бы счесть скрытой угрозой. Мол, смотри, что у меня в руках, и подумай о том, что я могу с тобой сделать.
Однако Гаотона был Гаотоной, и заинтересованность его, как обычно, казалась вполне искренней.
Или нет?
Ведь не важно, насколько ты хорош, в жизни обязательно найдется кто-нибудь изворотливее, хитрее тебя. Эту истину раз за разом внушал Шай дядя Вон. Что, если Гаотона с первых дней ее заключения играет с ней, словно кошка с мышкой? В этом случае печальный финал неизбежен.
«Мне следовало сбежать отсюда еще несколько дней назад», – в очередной раз с досадой подумала Шай.
– Стать воином – это понятно, – заговорил Гаотона, откладывая пластину в сторону. – И эта сущность тоже понятна. Охотник и следопыт. Весьма полезные навыки выживания в любой среде. Впечатляет. Но вот ученый… Для чего это тебе? Ведь ты и так ученый.
– Ни одна женщина знать всего не может. Кроме того, на обучение требуется уйма времени, а воспользовавшись этим клеймом сущности, я сразу смогу разговаривать на десятках языков, от фенского до мулла’дильского, и даже на нескольких наречиях Сиклы. Мне станут доступны знания множества разных культур и присущие их носителям правила поведения. Я овладею глубокими познаниями в точных и прикладных науках, а также постигну политическое устройство большинства стран и тенденции их взаимоотношений.
– Вот как? – Гаотона пожал плечами.
«Просто отдай мне их», – подумала она.
– А как насчет этой? – поинтересовался Гаотона. – Нищенка? Для чего тебе быть истощенной, и к тому же… к тому же лишиться большей части волос и обзавестись шрамами по всему телу?
– Иногда бывает необходимо мгновенно изменить внешность, – ответила Шай. – И чем радикальнее, тем лучше.
Она не упомянула о том, что, применив соответствующую печать, узнает все уличные лазейки и обретет отменные способности выживания в трущобах. В обычном своем состоянии она обладает весьма достойными навыками по взлому замков, но при использовании этой печати ее мало кто на всем белом свете в этих умениях превзойдет. К тому же это клеймо перепишет прошлое Шай так, что даст ей годы опыта работы акробатом. Она запросто выскользнет через крошечное оконце, а затем с легкостью спустится с высоты в пять этажей к вожделенной свободе.
– Мог бы и сам догадаться. – Гаотона достал пятую пластинку. – Осталась последняя, самая загадочная.
Шай не проронила ни слова.
– Приготовление пищи, навыки сельхозработ и шитья. Служит для имитации простого, неотлучно живущего в деревне человека?
– Да.
Гаотона кивнул, откладывая пластину.
«Честность – вот что сейчас от меня требуется. Пусть видит, что я с ним откровенна. Да и вообще, обманывать без нужды не следует».
– Нет, – произнесла Шай и тяжело вздохнула.
Он уставился на нее.
– Это… моя завязка, – объяснила она. – Пользоваться ею я не собираюсь, но изготовила на всякий случай.
– Завязка?
– Если я когда-нибудь применю эту штуку, – ответила Шай, – вся моя жизнь поддельщицы перепишется и я позабуду, как изготовить даже самую примитивную печать. В общем, стану самым обычным человеком.
– И ты этого хочешь?
– Нет.
Пауза.
– Да. Возможно, какая-то часть меня хотела бы такого исхода.
До чего же трудно быть честной. Несказанно трудно, но временами ничего иного не остается.
Шай и вправду иногда мечтала о простой жизни. И мечта эта весьма напоминала длящееся доли секунды желание спрыгнуть с высоченного обрыва лишь ради того, чтобы узнать, каково это. И временами такое желание казалось до крайности соблазнительным, несмотря на очевидную глупость.
Обычная жизнь. Без тайн и сплошной лжи. А ведь Шай любила свою жизнь. Ей нравились острые ощущения, нравилось добиваться успеха и творить чудеса… Но иногда, сидя в тюрьме или находясь в бегах, она мечтала и об ином.
– Твои дядя и тетя? – спросил он. – Дядя Вон, тетя Сол, они тоже упомянуты в печатях. Я прочел о них.
– Нет никаких дяди и тети, – вымученно прошептала Шай.
– Но ты их постоянно вспоминаешь.
Она невольно зажмурилась.
– Понимаю, что твоя жизнь полна лжи, – продолжил Гаотона, – отчего реальность и вымысел частенько смешиваются. Но если ты воспользуешься этой пресловутой печатью, то, безусловно, забудешь не все. И как затем будешь скрывать ложь от себя самой?
– Эта печать станет моей самой грандиозной подделкой, – ответила Шай. – Она обманет даже меня, и я поверю, что умру, если не стану прикладывать ее к себе каждый день. В моем новом прошлом будет история болезни и посещения… запечатывающего, или как вы его здесь называете… В общем, целителя, работающего с печатями душ. Именно такой врач мне якобы дал лекарство, которое необходимо принимать ежедневно. А тетя Сол и дядя Вон будут посылать мне письма, которые мною уже написаны. Сотни писем. Прежде чем нанесу на себя печать, я заплачу почте и буду затем исправно получать письма.
– Но что, если ты надумаешь навестить их? – поинтересовался Гаотона. – Скажем, захочешь разузнать побольше о своем детстве.
– Записи на пластинке предусматривают почти все. Я буду бояться путешествий, что, в общем-то, правда, поскольку даже мою деревню в детстве я покидать опасалась. Кроме того, находясь под воздействием этой печати, я постараюсь держаться подальше от городов. Думаю, визит к родне был бы слишком рискованным делом. Но все это не имеет