– Вернись! – кричала я. – Вернись!

– Рори, милая. Просыпайся.

Папа потряс меня.

– Бяка все еще в снегу! – закричала я, сев на кровати.

– Малышка, это всего лишь сон, – сказал папа. – Всего лишь плохой сон.

Я спрятала лицо в его футболку, а он обнял меня.

– Я так больше не могу, – прошептала я. – Это слишком больно.

Живот Хайди был такой большой и круглый, что казалось, будто она прячет под футболкой пляжный мяч.

– Я так рада наконец-то лично с тобой познакомиться, Аврора, – сказала она, когда папа наконец убедил меня выйти поздороваться. – Дома на холодильнике у Берни висят все твои школьные фотографии. Кажется, что ты выросла прямо на нашей кухне.

Я сказала ей, что тоже рада познакомиться, но это было неправдой. Она принесла большую буханку бананового хлеба, который испекла Бернадетт, и огромный карандаш с надписью РЕНО. Мое сердце так громко стучало, что я слышала его.

– Что надо сказать, Аврора? – подсказал папа.

– Спасибо за карандаш, – тихо сказала я. Я не могла посмотреть на маму. Я боялась, что я вновь увижу в ее глазах тот же взгляд, что был на фотографии. Боялась, что я могу исчезнуть, как пушинки от одуванчика на ветру. Юфъ.

За ужином Хайди съела две порции жаркого, а я хотела лишь чашку имбирного чая. Сон казался таким реальным, я смотрела на свои пальцы и следила, все ли они на месте.

Хайди чрезвычайно обрадовалась, когда папа принес черничный пирог. Я сказала, что мне нехорошо и попросилась уйти в свою комнату.

– Где она будет спать? – спросила я у папы, когда вскоре он зашел проверить, как у меня дела.

– Если под она ты имеешь в виду Хайди, то она поступила очень вежливо и попросилась остаться спать на диване, пока тебе не станет лучше. Нам повезло, что его доставили вчера.

– Очень повезло, – сказала я.

Он направился к двери, но вдруг остановился.

– Рано или поздно тебе придется объяснить нам, из-за чего ты так расстраиваешься, – сказал он. – Я понимаю, что ты переживаешь из-за Бяки, но чувствую, что тебя тревожит что-то еще. Что-то, связанное с Хайди и твоей мамой. И если ты не прольешь на это свет, это укоренится внутри тебя и разрастется сорняками.

– Бла-бла-бла, – сказала я, накрываясь с головой одеялом.

Он постоял еще немного, как будто ждал чего-то. Когда я ничего ему не ответила, он погасил свет и закрыл дверь.

Когда я проснулась, папа уже ушел на работу, а Хайди и мама сидели на заднем дворе и пили чай с банановым хлебом.

Я оделась, быстро сделала себе тост с маслом и отнесла его к себе в комнату вместе со стаканом апельсинового сока. Живот уже не болел, но я не собиралась говорить об этом маме. Если мне нужно будет притворяться больной целую неделю, я буду. Только бы не видеть Хайди.

В конце концов, мама зашла в дом, чтобы проверить, проснулась ли я. Когда я сказала, что живот все так же болит, она потрогала мой лоб тыльной стороной ладони.

– Ты вроде совсем не горячая, сладкая, – она опомнилась, – Аврора. Может тебе просто надо выйти подышать? Я подумала, что сегодня подарю Хайди одеяло. Ты присоединишься ко мне?

– Зачем?

Мама вздохнула. Она выглядела уставшей, а под ее глазами были темные круги.

– Уже несколько недель между нами есть какое-то напряжение, – сказала она. – Честно говоря, Аврора, я не знаю, как долго еще смогу это терпеть. Если у тебя есть что сказать мне, пожалуйста, скажи это и прекрати мои страдания.

– Хорошо, – сказала я. – Ты хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что вам вообще не стоило меня заводить, если вы меня никогда не хотели.

Мама положила руку на грудь, как будто в нее выстрелили. Неожиданно я вспомнила подвеску в форме сердца, пронзенного стрелой, с браслета Линдси Тоффл.

– Да что такое случилось, – сказала она, – чтобы ты могла подумать, что мы тебя не хотели, Аврора? Когда Хайди передала мне свою удачу…

– Хватит! – закричала я. – Я больше никогда не хочу слышать эту дурацкую историю!

– Я не понимаю, – сказала она.

– Бла-бла-бла, – сказала я и закрыла себе уши.

Она оставила меня в покое на остаток того утра. Обычно суббота была моим днем у телевизора, но он стоял в спальне, и я не хотела случайно столкнуться там с ними. К обеду я проголодалась, и у меня не было выбора, так что я прокралась на кухню, чтобы сделать себе бутерброд с ореховым маслом и мармеладом. На столе лежала записка от мамы, что она ушла в продуктовый магазин, а рядом с запиской на тарелке был бутерброд с ореховым маслом и мармеладом, завернутый в пекарскую бумагу. Она подписала записку вот так: Скоро вернусь. Вдруг мне перехотелось есть и я отодвинула тарелку.

– В холодильнике осталось немного еды, – сказала Хайди. Она стояла в дверном проеме, на ней было длинное платье в цветочек и кожаные сандалии. Ее темные волосы были собраны в рыбий хвост, который лежал на плече. Мне не хотелось признаваться себе в этом, но она была красивая. – Хочешь, я разогрею тебе? Или я могу приготовить тебе суп. Что ты хочешь? – предложила она.

– Спасибо, не надо, – ответила я.

Она улыбнулась.

– Суп всегда напоминает мне о маме. Берни так смешно приговаривала, когда пыталась научить маму пользоваться консервной открывашкой…

– Подними, положи банку под низ, слушай шум, готово, – сказала я.

Хайди удивилась.

– Откуда ты это знаешь? – спросила она.

– Я знаю все истории про Хайди, – сказала я. – Если ты еще не заметила, мама без ума от тебя.

Я подняла записку в качестве доказательства.

– Скоро вернусь, – сказала Хайди. – Мама обычно так говорила.

– Я знаю, – сказала я. – Ты хранила листок со всеми ее словами на дверце шкафа. Мне повезло, я тоже знаю все те слова наизусть.

Хайди наклонила голову набок.

– Что-то не так? – спросила она. – Мне кажется, что ты из-за чего-то сердишься на меня, Аврора.

– А ты бы не сердилась? – я бросила ей вызов.

– Если я чем-то обидела тебя, извини меня. Я знаю, что сейчас у тебя трудный период. Мне рассказали про Бяку.

– А тебе рассказали, что мама обвинила меня в поджоге дома?

– Я уверена, она не хотела тебя обидеть, – ответила Хайди.

– Она все равно много чего обидного говорит. Может быть не тебе, но мне точно.

Хайди посмотрела на меня. Кажется, я никогда раньше не видела таких голубых глаз.

– Пожалуй, я оставлю тебя наедине с собой, – сказала она, натягивая на платье мешковатый зеленый свитер. – Когда Руби вернется, пожалуйста, скажи ей, что я пошла прогуляться.