- Угу, понятно. Ты, Ванечка, безработный, да?

- Нет. Я на нищего похож? – возмущается он, с сожалением оглядывая разложенный диван, который так и манит колючим бежевым пледом, на котором Ваня планировал совершить со мной разные нехорошие вещи.

- Ты на бездельника похож. Одного уже хватило, - морщу я нос, и добавляю: - А мне на работу пора. Всем спасибо, все свободны.

Иду в коридор, и начинаю приводить растрепавшиеся волосы в порядок.

«Все мужики – козлы! – снова напоминаю я себе. – А этот, конкретный - козлиный король! Наврал с три короба, так еще и бездельник – будто мне Бориски мало было. И этот тоже, если я позволю, сядет мне на шею? Вот уж дудки, пусть без трудовой книжки даже не подходит!»

- Слушай, ну какой у тебя сейчас зверский вид, - присвистывает Иван. Он рассматривает мое отражение в овальном зеркале, облокотившись спиной о стену. – О чем думаешь, ненаглядная моя?

- О том, что все мужики…

- Козлы, - радостно заканчивает за меня фразу этот догадливый мужчина. – А я, наверное, главный козел, да?

Бросаю на Ваню недобрый взгляд, и тянусь к блеску для губ.

- Вообще-то, я к другому привык: к восхищению и ласке, - вдруг замечает лже-эскортник. – А не к этому всему. Неправильная ты женщина!

- Всю жизнь слышу, какая я неправильная, - закатываю глаза. – Так и ты не идеал!

- Я – идеал!

- Ха! Ты лжец, бездельник, маменькин сынок и похотливый мужлан, - перечисляю все его сомнительные достоинства, глядя через зеркало, - до идеала, прости, не дотягиваешь. Все, на выход, мне в школу пора!

Открываю дверь нараспашку, намекая, чтобы этот незваный гость, который хуже татаро-монгольского нашествия, выметался. И он выметается, по пути нагло поцеловав меня в висок.

- Не бездельник я. - произносит Ваня, когда мы спускаемся на первый этаж. Прищелкивает пальцами, подбирая слова, и добавляет: - У меня секретная работа, не могу сказать, прости.

- Какая работа, прелесть моя? Ты таскаешься за мной целыми днями, и дурака валяешь, - фыркаю, показывая отношение к этому очередному вранью. – Секретная работа, тоже мне! Ну и кто же ты? Агент под прикрытием? Иностранный шпион? Супергерой?

- Слушай, ну хочешь, покажу сколько у меня денег? – вздыхает Иван, и протягивает мне телефон с открытыми сообщениями от Сбербанка: - Вот, смотри!

Смотрю. Нехилые суммы на счетах у тех, кто балду пинает целыми днями. А вот у несчастных работников бюджетной сферы, к которым и меня причислить можно, зарплата – слезы.

- Честным трудом таких денег не заработать, - после долгой паузы говорю я, испытывая жгучую зависть.

Мне бы хоть треть этих денег: я бы и ремонт сделала, и в отпуск полетела не в Турцию, а… ну, в Испанию. В Барселону, о которой уже который год мечтаю! Холодильник бы купила нормальный, а этот торжественно похоронила бы – дверцу вон приходится стулом подпирать. Да и плиту бы поменяла, и… много чего.

- Я…

- Все, - перебиваю я, злясь и на Ваню, и на себя, и на российское безденежье. – Уйди, не хочу тебя видеть. Уроки возьми где-нибудь в другом месте… в интернете. А меня в покое оставь – одни проблемы приносишь.

Захожу в ворота школы злая, как тысяча чертей. Лучше бы не показывал свой баланс – он больше расстроил, чем вранье. Мои, с трудом накопленные сорок тысяч – жалкие гроши по сравнению с его деньгами.

А это значит, что скучно Иванушке стало, и нашел он себе развлечение – меня. Поиграет, и свалит, а мне снова проблемы разгребать. Так что нет – всего хорошего, и до свиданьичка!

- Не так быстро, - слышу за спиной голос проклятущего эскортника, который и не эскортник, а непонятно кто вообще. – Я, кажется, дал тебе понять, что от меня не отделаться?

- Так и я упрямая, не меньше твоего, - бросаю я, и поджимаю губы точь-в-точь, как мама делает. - Я теперь либо в школе буду, либо дома, куда тебя не пущу. Так что ступай лешему!

Взбегаю по ступенькам, и захлопываю за собой деревянные двери школы, испытывая разочарование от того, что Иван послушался, и не пошел за мной.

«Вот и пусть проваливает! – воинственно думаю я, и киваю, слушая доклад пятиклассницы Верочки. – Гад такой, взял и ушел! Ну я ему устрою… хотя, сама ведь сказала, чтобы уходил. Ну и что, что сказала? Никогда не слушал, а тут взял, и поступил по-моему. Ууу, гад!»

Потерянная бреду в учительскую на двадцатиминутной перемене – все настроение испортил!

- Коллеги, - следом за мной в залитую серым, пасмурным светом из окна, учительскую, входит завуч, - у меня для вас две новости. Первая – Виктор Сергеевич сломал ногу…

- …твою мать! – эмоционально высказывается Петр Валентинович – бессменный трудовик. – Теперь мне физру брать на себя?

- Нет! Это вторая новость, - непривычно-ласково улыбается наша Мегера Грымзовна. – Встречайте нового физрука… ну же, Иван Дмитриевич, входите, не стесняйтесь!

Дверь открывается, и входит… Иван, который сразу находит меня наглым взглядом, который говорит: «От меня не отделаться, училка!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это уже ни в какие рамки!

- Зоя Михайловна, - обращаюсь к нашей Мегере, пыхтя как чайник, - я знаю этого человека, и к детям его подпускать нельзя! Да у Ивана... Дмитриевича даже образования нет, какой из него физрук?

- Думаете, не справлюсь? – приподнимает нахал бровь. – Можете устроить мне персональную проверку – я не против.

И смотрит препохабнейше – так, что я почти краснею. Петр Валентинович кхекает, заметив неуместное внимание гадкого обманщика к моей персоне.

- Василиса, хватит, - пытается призвать меня к порядку завуч. – Не позорьте нашу школу! Новых коллег не так встречать полагается.

Иван подходит ближе, и шепчет:

- Да, Василиса, плохо ты меня встретила. Плохая училка, ай-яй-яй!

Отхожу к сквозящему окну – подальше от этого великовозрастного балбеса.

- И все же, Зоя Михайловна! – не думаю я успокаиваться, и оставлять все как есть. – Не зря профстандарты придумали. Будет этот… Иван Дмитриевич заставлять, например, девочек-пятиклашек отжиматься по сотне раз – а они еще не сформировались. Детский организм – хрупкая штука, и всем нюансам учат в институтах. Я против!