Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она поспешно покинула гостиную, оставив нас с секретарём. Раскатов медленно сел на место и едва заметно пожал плечами.
— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил я, когда шаги вдовы стихли.
— Нет, — ответил тот, глядя в сторону. — Врагов у профессора не было, даже оппоненты уважали его. Да и кто станет убивать человека из-за научных разногласий?
— Убивают и из-за меньшего, — заметил я.
Если б дела обстояли иначе, ад не был бы так переполнен.
— Но не такие маститые учёные, как те, с кем общался профессор, — ответил Раскатов. — Им интереснее разделывать друг друга публично, а не втихаря. Побеждать силой интеллекта, а не… — он запнулся. — Знаете, Ваша Светлость, я вдруг понял, что понятия не имею, как убили профессора.
— Застрелили.
— С глушителем? Наверное, да, никто ведь не слышал выстрела.
— Может, кто-то и слышал.
— Но… — секретарь выглядел растерянным, — не мог же он быть настолько тихим, что мы не заметили даже хлопка! Хотя я читал, что на самом деле глушитель не убирает звук выстрела полностью. Это заблуждение. В фильмах показывают, что слышен только тихий хлопок, но взрыв газов и удар затвора никак не скроешь. А как убийца попал в дом? — спросил секретарь через несколько секунд.
— Через дверь. Нам придётся осмотреть входную дверь на предмет взлома.
Раскатов задумался. Пальцы беспокойно забегали по подлокотникам.
— В чём дело? — спросил я.
Секретарь бросил на меня полный сомнения взгляд.
— Дело в том, что сегодня к профессору приходил Жмыхин, — сказал он. — Примерно за час до вашего человека. Кажется, это главный инженер, специалист по каким-то там машинам, которые профессор собирался брать в экспедицию.
Вот так новость! Похоже, здесь побывала куча народу. И как выбрать из этой толпы убийцу⁈
— Кто его впустил?
— Наверное, Анна Николаевна.
— Вы его видели?
— Нет, я был в библиотеке. Писал для профессора речь, — секретарь вздохнул. — Теперь она уже не пригодится.
— Кто вам сказал, что приходил Жмыхин?
— Анна Николаевна.
— Он и профессор были в кабинете?
Раскатов покачал головой.
— Об этом вам лучше спросить Анну Николаевну, Ваше Сиятельство.
— Так и сделаю. А этот Жмыхин и профессор давно знакомы?
— Не больше месяца. Он заходил пару раз в неделю. Иногда они с профессором договаривались о встрече заранее, но не всегда. В этот раз визит был спонтанным. Во всяком случае, я о нём в известность поставлен не был. Если бы они договорились заранее, я бы знал, так как планировал время профессора. Но они могли где-то встретиться и условиться о встрече.
В коридоре послышались шаги: дробные Анны Николаевны и тяжёлая поступь повара.
Глава 21
Когда они вошли в гостиную, я увидел грузного человека азиатской внешности с волосами, стриженными в кружок. Бионические глаза были светло-оранжевого цвета. Одет повар был в свободную футболку и мешковатые голубые джинсы с кучей оттопыривавшихся карманов. Он дважды моргнул, заметив меня, и тут же повернул голову к жене убитого профессора. Та кивнула.
— Это Его Сиятельство, — проговорила она. — Костя хотел с ним встретиться… но не успел.
Повар медленно перевёл взгляд с хозяйки на меня. Его глаза сменили фокус, как затвор фотоаппарата. Он слегка дёрнул руками, словно собираясь засунуть их в карман, но передумал.
— Значит, профессор убит, — проговорил он с лёгким акцентом.
Видимо, выходец из Паназиатской империи.
— Как вы думаете, кто мог это сделать? — спросил я.
— Не имею представления, Ваше Сиятельство, — ответил повар.
Толстые пальцы слегка погладили карманы джинсов.
— Очень жаль профессора, — проговорил повар. — Он был хорошим человеком. Настоящим учёным.
— Давно вы работаете у профессора? — спросил я.
— Семь лет. Поступил через рекрутерскую фирму сразу после техникума.
— И он вас взял без опыта?
Повар пожал покатыми плечами.
— Должен же он был взять кого-то. Профессор не претендовал на то, чтобы каждый день обедать, как в ресторане. Он мало уделял внимания пище. К сожалению.
— Андрей прекрасно готовит, — вмешалась Анна Николаевна. — Он просто скромничает.
— Андрей? — переспросил я. — Это ваше настоящее имя?
— Нет, — качнул круглой головой азиат. — Меня зовут Андзю. Профессор никак не мог запомнить — вот и называл по-русски.
— Понятно. Вы видели сегодня… Жмыхина?
Повар отрицательно покачал головой.
Я перевёл взгляд на Анну Николаевну.
— А вы?
— Да, он заходил к Косте. Я впустила его. А что, вы подозреваете… — брови у Анны Николаевны подлетели сантиметра на два, и лоб покрылся множеством морщин.
— У него было что-нибудь в руках, когда они приходил или уходил? — спросил я, игнорируя вопрос, который она начала задавать. — Свёртки, бумаги? Что угодно.
— Нет, — покачала головой женщина.
— Они с профессором сидели в кабинете?
— Конечно, где же ещё? — Анна Николаевна недоумённо развела руками.
— И после Жмыхина никто туда не входил?
Важно было установить последовательность событий, пока они были ещё свежи в памяти свидетелей.
— Не знаю, — ответила женщина. — Я была далеко от кабинета.
Я повернулся к Раскатову.
— Когда Жмыхин обычно приходил к профессору Зинбергу, он приносил с собой бумаги или чертежи?
— Да, как правило. Он носил их в пластиковой папке или в тубусе вроде тех, которые используют художники. В зависимости от количества и размеров бумаг. Постойте! — секретарь резко выпрямился в кресле. — Так получается, только Жмыхин мог убить Константина Анатольевича!
Анна Николаевна шумно вздохнула и, застонав, закрыла лицо руками.
Я встал и подошёл к повару.
— Что у вас там? — спросил я резко, указав на его карманы.
Тот вздрогнул, как от удара. Взгляд заметался по комнате.
— Ну! — прикрикнул я, чувствуя, как замерли Анна Николаевна и Раскатов.
— Не имеете права! — севшим голосом проговорил повар, отступая на шаг. — Ваше Сиятельство!
— А ну, живо выворачивай карманы! — тихо проговорил, подходя, обнаруживший тело профессора офицер.
Азиат прижал ладони к карманам, будто пытаясь защитить их содержимое.
— Господи, Андрей, что у тебя там такое⁈ — не выдержала Анна Николаевна. — Покажи Его Сиятельству, чего упираешься?
Повар был похож на затравленного зверя. Он издал приглушённый стон.
— Ладно! — решился он, наконец, и сунул обе руки в карманы.
Офицер тут же наставил на него пистолет. Однако азиат его даже не заметил.
Через секунду на журнальный столик упали четыре полиэтиленовых пакета, набитых ярко-жёлтой смесью.
— Золото дракона! — усмехнулся офицер.
— Что это? — заинтересовалась, подавшись вперёд, Анна Николаевна. — Специи?
— Нет, — ответил офицер. — Кое-что другое. Ты сегодня их купил? — спросил он повара.
— А то когда же⁈ — огрызнулся тот.
Вид у него был перепуганный и злой одновременно.
— Вряд ли это имеет отношение к нашему делу, Ваше Сиятельство, — проговорил офицер.
Я разочарованно кивнул. Пожалуй, пришло время поговорить с Девятаевым — тем самым, которому покойный так горячо нахваливал своего секретаря.
Глава 22
Через четверть часа мы выехали на заставленную машинами площадь и, обогнув её, устремились к Геолого-географическому институту. Справа мелькали тополя с опиленными ветками, похожие на поставленные вертикально веники, скамейки с сидевшими на них людьми и прохожие, прогуливающиеся по гравийной дорожке. Мой взгляд упал на женщину с ребёнком: девочка шла маленькими ножками по каменному бордюру фонтана, держась за мамину руку и повизгивая от удовольствия. Три другие руки описывали в воздухе сложные кульбиты, помогая малышке удерживать равновесие.
Наш кортеж вылетел на главную дорогу и свернул к парковке перед длинным шестиэтажным зданием, облицованным серым гранитом.
Оставив машину в трёх метрах от центрального входа, я с охраной вошёл в здание Геолого-географического института.
На большой мраморной табличке слева было написано, что учреждение было построено ещё в конце девятнадцатого века, во время войны часть его помещений использовали под склады с гуманитарной помощью. Подвалы служили бомбоубежищем. Затем, в конце двадцатого века их арендовали магазины. Сейчас остался только один — книжный, с большой вывеской, с одной стороны которой красовалась покрытая тонкими неоновыми трубками карта мира.
Оторвавшись от таблички, я огляделся.
Холл имел площадь почти сто квадратных метров, и его пол представлял собой мозаику, изображающую различные континенты, причём с одной стороны материки ещё не разошлись и были единой сушей, а с другой можно было разглядеть современную карту. Между частичками мозаики блестели отполированные подошвами латунные прожилки.
С потолка свисали массивные люстры на толстых цепях, внутри высоких белых плафонов цилиндрической формы виднелись спиралевидные энергосберегающие лампы.