Для того чтобы развеять этот стереотип, нам нужно задаться простым вопросом: что же на самом деле было не так со Спинхемлендом?

Ирония истории

Вернемся в 1795 г.

Шесть лет Европейский континент сотрясала Французская революция. В Англии недовольство общества также достигло точки кипения. Всего двумя годами ранее молодой генерал Наполеон Бонапарт сокрушил Англию в ходе осады Тулона на юге Франции. Как будто этого было мало, страна страдала от очередного неурожая без надежды на импорт зерна с континента. С ростом цен на зерно угроза революции все приближалась к британским берегам.

В одном из районов Южной Англии люди осознали, что репрессий и пропаганды больше недостаточно для того, чтобы сдерживать волну общественного негодования. Шестого мая 1795 г. местные мировые судьи встретились в деревенской гостинице в Спине и согласились радикально реформировать помощь неимущим. Теперь «все бедные и трудолюбивые мужчины и их семьи» должны получать доплату до прожиточного уровня, привязанного к стоимости хлеба и выплачиваемого в расчете на члена семьи[139]. Чем больше семья, тем больше выплаты.

Эта программа социального обеспечения не первая в истории и даже не первая в Англии. Во времена правления королевы Елизаветы I (1558–1603) Закон о бедняках ввел две формы поддержки: одну для заслуживающих ее бедных (пожилых, детей и инвалидов), а вторую — для тех, кого надо было заставлять работать. Первых поместили в богадельни. Вторых продавали с аукциона землевладельцам, а местное правительство дополняло их заработную плату до принятого минимума. Спинхемлендская система положила конец этому разделению, совсем как через 150 лет собирался поступить Никсон. С этих пор нуждающиеся были просто нуждающимися и каждый из них имел право на поддержку.

Система быстро распространилась по югу Англии. Премьер — министр Уильям Питт Младший даже попытался превратить ее в закон. По всей видимости, она была очень успешной: голода и лишений стало меньше и, что более важно, бунт был подавлен в зародыше. Однако в тот же период стало расти сомнение: а так ли уж мудро ли поддерживать бедных? Еще в 1786 г., за десять лет до Спинхемленда, викарий Джозеф Таунсенд в своей книге «Исследование законов о бедных» предупреждал, что «только голод может заставить их трудиться; но теперь наш закон гласит, что они никогда не будут голодать». Другой священник, Томас Мальтус, доработал идеи Таунсенда. Летом 1798-го, накануне промышленной революции, он описал «большое затруднение» на пути прогресса, которое «казалось ему непреодолимым». Он исходил из двух предпосылок: 1) для того чтобы выжить, людям необходима пища; и 2) страсть полов друг к другу неистребима.

Его вывод? Численность населения всегда будет расти быстрее, чем производство продуктов питания. Согласно благочестивому Мальтусу, половое воздержание — единственный способ предотвратить появление четырех всадников Апокалипсиса, сеющих войну, глад, мор и смерть. Мальтус был всерьез убежден в том, что Англия находится на пороге катастрофы столь же чудовищной, как черная смерть (чума), уничтожившая половину населения страны в 1349–1353 гг.[140]

В любом случае помощь бедным грозила тяжелыми последствиями. Спинхемлендская система только поощряла бы людей вступать в браки и плодиться насколько возможно быстро и обильно. Один из близких друзей Мальтуса, экономист Дэвид Рикардо, полагал, что базовый доход также будет искушать неимущих меньше работать, что приведет к падению производства пищи и раздует пламя революции, подобной Французской, в британских землях[141].

В конце лета 1830 г. предсказанное восстание началось. Крича «Хлеба или крови!», тысячи сельскохозяйственных тружеников по всей стране крушили уборочные машины землевладельцев и требовали денег на жизнь. Власти ответили жестко: арестами, заключением и депортацией 2000 бунтовщиков, смертными приговорами.

Члены правительства в Лондоне поняли, что нужно что — то делать. Они инициировали изучение в национальном масштабе условий сельскохозяйственного труда, сельской бедности и самой спинхемлендской системы. Весной 1832-го правительство начало беспрецедентное по тем временам исследование, в ходе которого были опрошены сотни человек и собраны кипы данных. Итоговый отчет содержал 13 000 страниц. Но его можно было изложить всего в одном предложении: Спинхемленд оказался катастрофой.

Исследователи Королевской комиссии винили базовый доход в демографическом взрыве, снижении зарплат, возросшем аморальном поведении — то есть в полной деградации английского рабочего класса. Однако, писали они, к счастью, как только базовый доход был отменен:

Это был первый случай, когда правительство осуществило систематический сбор данных для принятия сложного решения. Поэтому весьма популярный и одобренный в обществе отчет королевской комиссии долго считался авторитетным источником в нарождающихся тогда социальных науках.

Даже Карл Маркс основывался на нем, проклиная спинхемлендскую систему в своем главном труде, «Капитале» (1867), 30 лет спустя. Он писал, что наниматели воспользовались помощью бедным для максимально возможного снижения оплаты труда и возложения ответственности на местное правительство. Подобно своему другу Фридриху Энгельсу Маркс видел в законах о бедноте пережиток феодального прошлого. Для освобождения пролетариата из оков бедности нужна была революция, а не базовый доход.

Критики Спинхемленда добились своего; и левые, и правые считали его ошибкой истории. Даже в XX в. такие видные мыслители, как Иеремия Бентам, Алексис де Токвиль, Джон Стюарт Милль, Фридрих Хайек и, главное, Карл Поланьи, осуждали эту систему[143]. Спинхемленд стал хрестоматийным примером правительственной программы, которая, несмотря на благие намерения, ведет в ад.