Но все могло быть иначе…

Историк Брайан Стинсленд из Принстонского университета тщательно проследил взлет и падение базового дохода в США и подчеркивает, что, если бы сенат одобрил никсоновский законопроект, последствия были бы огромны. Программы государственной помощи больше не рассматривались бы как потворство ленивым пройдохам. Исчезло бы деление бедных на «заслуживающих» и «незаслуживающих». Коренящееся в старом елизаветинском Законе о бедных, это историческое разделение по сей день является одним из главных препятствий на пути к миру без бедности. Базовый доход мог бы отменить его, гарантировав всем минимальный достаток[162]. Пойди США, богатейшее государство мира, этим путем, — другие страны, без сомнения, последовали бы за ними.

Но история сделала другой поворот. Старые доводы в поддержку базового дохода (прежняя система неэффективна, дорога, унизительна) стали использоваться против государства всеобщего благоденствия в целом. Тень Спинхемленда и ошибочная риторика Никсона заложили основы для сокращения выплат во времена Рейгана и Клинтона[163].

Сегодня идея базового дохода для всех американцев, по словам Стинсленда, «немыслима», как в прошлом были немыслимы «право голосовать для женщин и равные права расовых меньшинств»[164]. Неужели мы когда-нибудь сможем отказаться от догмы, что, если хочется денег, придется их заработать? То, что столь консервативный президент, как Ричард Никсон, еще совсем недавно подумывал о введении базового дохода, кажется, испарилось из коллективной памяти.

Государство всеобщего шпионажа

Как отмечал один из величайших авторов XX в., в первую очередь в бедности открывается ее особенная «жалкость». Джордж Оруэлл, который и сам, бывало, жил в нищете, знал, о чем говорит. В своих мемуарах «Фунты лиха в Париже и Лондоне» (1933) он пишет: «Думалось, простота — нет, поразительные сложности. Думалось, кошмар — нет, унылая серая скука».

Оруэлл вспоминает, как проводил целые дни, попросту лежа в постели, потому что не было ради чего вставать. Суть бедности в том, что в ней «будущее исчезает»; остается только выживать здесь и сейчас, утверждает писатель. Он удивляется: «Любопытна человеческая уверенность в праве поучать, наставлять вас на путь истинный, едва доход ваш падает ниже определенной суммы».

Сегодня каждое слово Оруэлла актуально как никогда. В последние десятилетия наши государства всеобщего благоденствия становятся все более похожими на государства всеобщего шпионажа. Пользуясь тактиками Большого брата, Большое правительство принуждает нас жить в Большом обществе. Недавно развитые страны удвоили усилия по ведению «активизирующей» политики для безработных, которая предполагает множество разнообразных мер от семинаров по устройству на работу до запретов собирать отбросы и от разговорной психотерапии до семинаров по использованию LinkedIn. Неважно, что на каждое рабочее место подано по десять заявлений, — проблему все время объясняют не спросом, а предложением. Иными словами, тем, что безработный не развил свои «навыки устройства на работу» или просто недостаточно постарался.

Примечательно, что экономисты всегда осуждали такого рода программы для безработных[165]. Некоторые программы помощи по устройству на работу даже продлевают период, в течение которого человек остается безработным[166], а стоимость услуг социальных работников, помогающих найти место, зачастую превышает размер пособия по безработице. В долгосрочной перспективе государственный надзор такого рода обойдется еще дороже. Когда вся рабочая неделя уходит на посещение бессмысленных семинаров и бездумное выполнение заданий, в конце концов остается меньше времени на воспитание детей, образование и поиски настоящей работы[167].

Представьте себе: безработная женщина с детьми теряет часть пособия из — за того, что она не развила в достаточной степени навыки поиска работы. Государство экономит пару тысяч долларов, но скрытые траты на детей — которые из-за этого вырастут бедными, будут плохо питаться, неудовлетворительно учиться в школе и с большей вероятностью иметь проблемы с законом — во много раз выше.

На самом деле консервативная критика старого государства-няньки бьет не в бровь, а в глаз. Нынешняя бюрократическая волокита держит людей в бедности. На самом деле она является причинойих зависимости. В то время как от наемных работников ждут проявления их сильных сторон, социальные службы требуют, чтобы заявители продемонстрировали свои слабости: доказывали вновь и вновь, что их болезнь достаточно изнурительна, что депрессия достаточно тяжела, что шансы получить работу достаточно малы. В противном случае пособие урежут. Анкеты, беседы, проверки, обращения, оценки, консультации, еще анкеты — каждое прошение о помощи подается в соответствии со своими унизительными, стоящими денег инструкциями. «То, как растаптываются конфиденциальность и самоуважение, невообразимо для людей, которым не приходится сталкиваться с системой пособий, — говорит один социальный работник из Британии. — Это ядовитый туман подозрения»[168].

Идет не война с бедностью, а война с бедными. Нет более верного способа превратить находящихся на нижней ступени общества — в том числе таких гениев, как Оруэлл, — в легион ленивых, разочарованных и даже агрессивных бездельников и нахлебников. Их учат именно этому. Если и есть что-то общее у нас, капиталистов, с коммунистами прежних времен, так это патологически навязчивая идея об оплачиваемой работе. Так же как в советскую эру магазины нанимали «трех продавцов, чтобы продать кусок мяса», мы заставляем просителей помощи выполнять бессмысленные задания, даже если это делает нас банкротами[169].