— Не скажу, что ты можешь чувствовать себя, как дома, — заботливо приобняли меня за плечи. — Потому что ложь — не мой профиль.

Встретилась с пронзительным взглядом темных глаз, который потеплел за какое-то мгновение.

И что бы значили эти слова? Больше похоже на угрозу, чем на проявление честности. Похоже, с этим типом нужно всегда держать ухо востро. Не только ревнивый Лис, но и Прах предупреждала меня о сером и ужасном.

— Не бойся меня, — словно прочел Волк мои мысли и отпустил. Я тут же передернула плечами. — Пока рядом нет стаи, я себя полностью контролирую. Волки не нападают на людей поодиночке.

— А как же тот волк, от которого ты меня спас? — прищурилась я. — Только что.

— Ложь всё еще не мой профиль, — лаконично ответили мне.

Покачивая серым хвостом, мужчина направился к дому по гравийной дорожке, и мне пришлось отправиться следом, чтобы не привлекать внимание к тому количеству адреналина, который сейчас выделяло мое тело.

Я уже немного жалела о том, что бросилась от Лиса наутек. Ну, укусил. С кем не бывает? Собачка тоже может укусить, когда играется. И если теперь я была уверена в том, что рыжий наглец не решит мною полакомиться, то насчет Волка… насчет Волка у меня были некоторые сомнения.

Разница между двумя оборотнями прослеживалась и в особенностях ведения хозяйства.

Идеальная чистота в холостяцком логове поразила меня. Ни пылинки, ни соринки, никакого хлама. Аккуратно прибитые полки с книгами в дальнем углу, там же столик и кресло. Печь выбелена так, что глазам смотреть больно, пол натерт до блеска, картины на стенах… божечки, куда ж я попала?

— Удивлена? — поймал оборотень мой напряженный взгляд. — После дыры… вернее, норы, — воспользовался он тем же каламбуром, которым с утра я пыталась подтрунить над Лисом, — это место кажется уютной гаванью, не так ли?

— Уютно там, где тебя ждут, — парировала я, готовая в любой момент воспользоваться корзинкой в качестве оружия и дать стрекоча.

— Кто сказал, что тебя здесь не ждали? — вопросительно вскинул бровь мужчина. — Возможно, именно мне выпала бы честь поставить на тебя метку. В ту самую ночь.

Шумно сглотнула, но с места не сдвинулась.

Если эта хрень на моей шее поможет мне выбраться отсюда целой и невредимой, то, Лис, я прощу львиную долю свершенных тобою грехов. Обещаю.

— Проходи, присаживайся. Чего застряла в дверях?

Может, потому, что чем глубже в логово я зайду, тем сложнее мне будет из него выбраться? Как тебе мое умозаключение?

Провела рукой по волосам на всякий случай. Проверить, не появилась ли на голове шапочка красная по волшебству? А затем осторожными короткими шажками прошла к книжным полкам и села на краешек кресла.

— Чай? Кофе? Потанцуем? — показалась голова хищника из-за печки.

— Чай, — ответила я. — А кофе у тебя откуда?

— Ну… — протянул Волк и издал нервный смешок. — Не только Лис в деревню наведывается. Я тоже оттуда блага цивилизации прихватываю периодически.

— И эти книги? — перевела взгляд на несколько ровных рядов книжных полок, подвешенных на стене.

— Да. — На столик рядом со мной поставили две чашки с дымящимся напитком. — Мы с Прахом — единственные в этом лесу, кто может прочесть их. Лис одалживал у меня парочку, но не думаю, что хоть пальцем к ним притронулся.

Вспомнив несколько книжек в углу за печкой, покрытых плесенью, поняла, что слова Волка недалеки от истины. Лис не умеет читать? Но это вполне логично, если учесть, что поселился он здесь будучи четырехлетним ребенком.

— Поверни голову, — скомандовали мне. — Немного вправо. Да, вот так.

И к укусу на моей шее приложили что-то плотное и влажное. От боли слезы брызнули из глаз и онемели кончики пальцев, но мужчина тут же взял мои руки в свои и погладил их большими пальцами.

— Немного потерпи и пройдет, — тихо и ласково произнес он, но ни его действия, ни слова меня почему-то не утешали.

Возможно ли, что за мои чувства и мировосприятие отвечает уже обращающаяся часть, а не человеческая? Может ли моя предвзятость быть обусловлена межвидовой конкуренцией, или же обращением в жертву?

— Ну давай же, — расположился Волк напротив меня за столиком, закинув ногу на ногу и уставившись на меня так, что до жути захотелось отвернуться. — Расскажи мне о себе.

Я не отвернулась. Это всего лишь мужчина. Генномодифицированный, но который вполне мог оказаться очередным Антоном. Или Евпатием. Это уж как повезет или не повезет.

— Сперва я бы послушала твою историю, — уклончиво ответила я. — Чтобы подумать, можно ли тебе доверять.

— В этом мире доверять нельзя никому, — улыбнулся Волк уголками рта. — Хотя… и в том мире, из которого мы родом, я ни к кому не повернулся бы спиной. Знаешь, что представляет собой так называемая «человечность»?

— Нет, но можешь просветить меня, — старалась не уступать я.

— Человечность — это эгоизм в чистом виде. Физически на семьдесят процентов мы состоим из воды, а морально — из эгоизма.

— Откуда такие глубокие познания?

— У меня было достаточно времени, чтобы подумать обо всем.

Теперь он пугал меня не только на уровне инстинктов, но и своими умозаключениями.

Если с Лисом я могла расслабиться и, более того, посмеяться, то при этом типе даже мускулом дернуть было страшно. Его пронзительный взгляд сразу цеплялся за мое горло, когда я сглатывала слюну. Вот, к кому спиной лучше не поворачиваться.

— Мы приехали в деревню, чтобы с родственниками отметить мое поступление в гимназию, — начал Волк, однако, даже рассказывая свою историю, не сводил с меня хищного взгляда. — У меня не было никакого желания уезжать из города, но поставили перед фактом. А уже по приезду пихнули трем деревенским мальчуганам, желания общаться с которыми у меня не было тоже. Лис взял меня на «слабо», как только я отказался идти с ними в лес. «Городской петушок боится запачкать белые кроссовки!» — кричал он своим писклявым голоском, и самолюбие мое не выдержало. Я пошел. И вот я здесь. Кроссовки запачкать не испугался, но жизнь замарал.

Так вот с чего началась их вражда. Дело не только в межвидовой конкуренции.

— Теперь Лис затащил сюда тебя, — плавно подвел меня Волк к событиям настоящего времени. — И в этот раз намеренно. Не думаешь ли ты, что этот поступок довольно… эгоистичен? Это если мягко сказать.

— Думаю, что наши с Лисом взаимоотношения никого, кроме нас самих, не касаются, — сдержанно произнесла я, на что оборотень усмехнулся, обнажив клыки. — А о себе я могу сказать немного. Я — журналист, а мы — люди отчаянные и всегда своего добиваемся.

— Журналист? Как насчет интервью?

— Пожалуй. Почему у тебя такие большие уши?