Пуристы, естественно, указывали на слишком вольное обращение сценариста с сюжетными линиями, на то, что Стивен Фрай слишком молод для роли Дживса, но сериал прошел с огромным успехом. Актерская игра была превосходна, режиссура замечательна, музыка забавна, а сценаристу удалось сохранить тот превосходный язык, который делает чтение книг Вудхауса таким огромным наслаждением. Благодаря сериалу, у этих книг появилось бесчисленное множество новых поклонников, а сам сериал сразу же стал классикой.

Во время интервью Хью и Стивена часто спрашивали, не хотели ли они поменяться ролями. Не думал ли кто-нибудь о том, чтобы поручить роль жизнерадостного, но пустоголового молодого джентльмена Берти Вустера Фраю, а талантливого и знающего абсолютно все Дживса – Лори.

«Нет, никогда, – отвечал Лори. – Полагаю, тут все дело в голосе. У меня довольно ломкий, молодой голос».

«А у меня низкий и глубокий. Настоящий голос Дживса, – добавлял Фрай. – Кроме того, Хью выглядит в точности, как Берти Вустер. Эти большие зеленые глаза… и аура невинности… А я кажусь старше. Дживс, пожалуй, всего на несколько лет старше Берти, но… Да вы сами можете много чего сказать о человеке, посмотрев, как он чистит зубы. Когда Берти чистит зубы, он похож на школьника, а не на взрослого мужчину. Конечно, я не столь искусен, умел, аккуратен, невозмутим и исполнен уважения, как Дживс. С другой стороны, я тоже отлично помню цитаты и умею жонглировать фактами, в точности как он».

Однако Фрай говорит, что сознательно старался не играть Дживса так же, как Деннис Прайс, который исполнял эту роль в экранизации романов Вудхауса двадцатью годами раньше. «Прайс обладал парой уникальных бровей, и они делали его персонаж весьма чопорным. Думаю, я сделал Дживса более уважительным. Берти у Хью тоже получился не таким болтливым идиотом, какой получился у Яна Кармайкла».

«Мы надеялись, – говорит Лори, – что люди будут смотреть это, потому что это смешно. П. Г. Вудхаус – лучший писатель-юморист в мире. Я в этом убежден. Но в Англии многие смотрели сериал не из-за сюжетов и текстов, а ради атмосферы. «О, как мне нравятся эти старые двубортные костюмы, и эти машины с такими роскошными хромированными бамперами, и эти чудесные большие дома». В фильме есть ощущение Эдемского сада, которого никогда не было в Англии, а если и был, то вовсе не в тех масштабах, в каких он предстает перед нами на страницах книг Вудхауса. Вы можете сказать, что это нездоровый подход, но, боюсь, в этом виноваты мы!»

В реальной жизни, по мнению Стивена, они были полной противоположностью своих героев. «Хью очень практичный и разумный человек. А я очень нерешителен и постоянно колеблюсь».

«Да и словарь у Стивена получше моего», – шутливо подхватывает Хью.

Как бы то ни было, работа доставила Хью истинное удовольствие. Ему нравилось все – и сценарий, и декорации, и натурные съемки. «Мне очень нравилось играть эту роль, – шутит Хью. – У нас были парусиновые кресла с нашими именами на спинках». Удивительно, но исполнять комическую роль Хью было труднее и страшнее всего. Слова казались ему настолько драгоценными, что он боялся разбить их и уничтожить магию.

В первом сезоне актеры довольно быстро поняли, что действие развивается очень медленно. Они понимали, что многие костюмные драмы страдают от затянутости. Им нужно было придать своему сериалу необходимый темп. Чтобы не забывать об этом, они написали на обороте хлопушки слово «ТЕМП», чтобы помнить об этом с самой первой минуты съемки.

«Моя теория, – рассказывает Хью, – заключалась в том, что раньше актеры одевались в более или менее современную им одежду. Если же сегодня одеть актеров в одежду того времени, они начинают говорить медленнее – возможно, оттого что им неудобно и они чувствуют себя неуклюжими. Наденьте на современную женщину большую шляпу, меховую шубу, перчатки, дайте ей старинную сумочку, брошь и все такое, и она сразу же преисполнится чувства собственного достоинства и начнет декламировать, а не просто говорить».

Фрай отлично понимал всю важность поддержания верного темпа. «Когда речь идет о комедии подобного рода, хочется поддержать ритм великих фильмов 30–40-х годов – Капры, Престона Стерджеса… И темп речи Кэри Гранта: тра-та-та-та. В сценариях 30-х годов страниц было вдвое больше, чем в сценариях 90-х. Они все вылизывали до последнего».

Несмотря на тяжелую и напряженную работу, время для веселья все же оставалось. В перерывах между съемками Хью и Стивен изо всех сил старались воспроизвести фокусы, описанные в книге. «И это нам никак не удавалось», – смеется Лори.

Съемочная группа тоже подобралась непростая. «Когда шла съемка, – вспоминает Хью, – члены съемочной группы (не могу назвать их сквернословами, но у них была собственная англо-саксонская манера разговора) частенько переходили на язык Вудхауса. Когда огромный рабочий сцены, весь покрытый татуировками, ронял что-то себе на ногу, он говорил: «Вот черт!», а не что-нибудь покрепче. Конечно, у Вудхауса нет бранных слов. Вот черт! – самое сильное выражение, какое только можно у него встретить. И в каждом эпизоде таких выражений не больше двух – мы не хотели, чтобы люди звонили и жаловались на нас. В мире Вудхауса спальня – это место, где Дживс подает чай, и только. Это мир невинности».

Рецензии на первый сезон, а потом и на весь сериал, были исключительно благожелательными. «Клайв Экстон сумел сохранить дух времени, не превращая его в нечто давно ушедшее в прошлое. То же относится и к работе Хью Лори и Стивена Фрая, которые сумели сделать юмор Вудхауса настолько современным, чтобы над ним можно было смеяться. Это та работа, ради которой и появился союз Фрая и Лори», – писал Патрик Стоддарт в The Sunday Times.

Питер Портер, обозреватель литературного приложения к The Times, писал так: «Нужно отдать должное режиссеру и его актерам, особенно Хью Лори в роли Вустера. С самого первого момента, когда мы видим его, терзающимся от похмелья в доках после лодочных гонок и кражи шлема у полицейского, нам показывают такую смену выражений на лице, которая делает этого Вустера на голову выше всех предыдущих попыток перевода этого героя на экран».

Второй ребенок Хью родился во время съемок очередного эпизода второго сезона. «Билл родился в разгар сцены. Я был еще в костюме, когда зазвонил телефон. Я бросился в больницу, а оказалось, что он родился в три часа». Остаток сцены Стивену пришлось играть в одиночку, притворяясь, что он разговаривает с партнером. Стивен Фрай стал крестным отцом Билла, как и первого сына Хью, Чарли.

После первых двух сезонов были сняты еще два. В четырех сезонах было 23 эпизода. Хью в буквальном смысле слова наслаждался каждой минутой этой работы. Он странным образом сроднился со своим героем. «Я учился в очень шикарной школе и встречался с довольно резкими людьми.

В Берти Вустере есть некий «тормоз». Когда я нервничаю, то становлюсь точно таким же, как он».

В последнем сезоне Дживс и Вустер расправляют крылья и на несколько эпизодов отправляются в Нью-Йорк. Ну не в настоящий Нью-Йорк, а в павильоны студии Pinewood в Букингемшире, которые на время превратились в город, который никогда не спит. В нескольких сериях герои отправляются в поездку по стране, чтобы увидеть родео, енотов и гонки на роликах.