Екатерина отлично понимала все «за и против» этого дела и решила отказаться от брака. Лучше самой быть хозяйкой в своем доме – России. Она будет править единолично, а в помощники возьмет толковых людей. Зачем ей муж?

В своей интриге Орловы ссылались на прецедент – пусть тайно, но ведь обвенчалась же покойная Елизавета с Алексеем Разумовским, а чем Григорий Орлов хуже? Существует устойчивая легенда о визите канцлера Михаила Воронцова к Алексею Разумовскому. Ее пересказывает всяк по своему, вот одна из версий. Екатерина приказала заготовить два Манифеста. В первом было написано, что она вступает в брак с Григорием Орловым. Во второй бумаге сообщалось о присвоении Алексею Разумовскому титула императорского высочества, поскольку он хоть и тайно, но обвенчан с Елизаветой.

Со вторым манифестом Воронцов и направился в Аничков дворец к Разумовскому. Тот был уже стар, он давно отошел от дел, но был в курсе последних событий. Воронцов предъявил Разумовскому манифест Екатерины и попросил дать бумаги, удостоверяющие его брак с императрицей Елизаветой. Алексей Григорьевич все понял. Он достал из шкатулки заветную бумагу, поцеловал ее и бросил ее в огонь. После чего он спокойно сказал: «Я не был ничем более, как верным рабом ее величества, покойной царицы Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями превыше заслуг моих… Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов». Воронцов вернулся во дворец и доложил Екатерине о результате своей поездки. Нет бумаги, нет прецедента. Екатерина сказала: «Мы друг друга понимаем. Тайного брака не существовало. Шепот о сем всегда был для меня неприятен. Почтенный старик предупредил меня, но я ожидала этого…»

Так называли заговор подпоручика Смоленского пехотного полка Мировича, случившийся в 1764 году. Мирович хотел посадить на трон «Иванушку» – заключенного в Шлиссельбурге императора Ивана VI. Я хочу остановиться на этой «нелепе» подробнее, потому что жизнь и смерть Ивана Антоновича – законного государя – одна из самых грустных в русской истории. Как случилось, что две очень неглупые и добрые женщины – Елизавета и Екатерина – устроили этому юноше не жизнь, а ад. Но при Елизавете он хотя бы был жив, а при Екатерине II, на второй год ее царствования, был убит.

Если кто забыл, хочу напомнить его историю. После царя Федора Алексеевича (1678–1682 гг.) Россией поочередно правили представители двух линий Романовых, линия Ивана и линия Петра. Они были братьями, только матери у них были разные. Когда линия Петра Великого пресеклась, на трон вошли поочередно дочь Ивана Анна (в традиции русской историографии ее зовут Анна Иоанновна) и ее племянница. Племянницу звали Анна Леопольдовна. Она вышла замуж за принца Антона Ульриха Брауншвейгского. Иван Антонович – их первый сын. Мать была при нем правительницей.

Мальчику не было и года, когда случился очередной государственный переворот. Елизавета с гвардейцами заняла Зимний. Зайдя в детскую, она взяла младенца на руки, поцеловала и сказала: «Бедное дитя, ты вовсе безвинно, твои родители виноваты». Вначале Елизавета хотела отправить низвергнутого императора вместе с родителями за границу. 9 января 1742 года семейство прибыло в Ригу. Потом Елизавета одумалась. Ивана Антоновича мог использовать в своих видах прусский король Фридрих II – извечный ее враг. Семью взяли под стражу и отправили в ссылку в Рененбург. Но открылся заговор в пользу Ивана (бабий заговор). Тут уже решили упрятать всю Брауншвейгскую семью в Соловки, но не довезли до места назначения. Семья осела в Холмогорах за высоким частоколом, под стражей, наглухо отгороженная от мира. Мальчик Иван Антонович жил в Холмогорах отдельно, не подозревая, что в соседнем доме живет его отец.

В неволе у опальной семьи родилось еще четверо детей. В 1748 году Анна Леопольдовна умерла. Ее пышно похоронили в Петербурге, но это не облегчило положение семьи. В 1756 году еще одни заговор, Фридрих II собирался с помощью старообрядцев освободить Ивана Антоновича. Мальчика немедленно перевели в Шлиссельбургскую крепость, где он и оставался до своего смертного часа. К нему были приставлены два офицера, Власьев и Чекин, которые ежемесячно писали в Петербург рапорты. В них Иван Антонович назывался «безымянная персона». По тем рапортам известно, что Иван Антонович был крепкого здоровья, но очень косноязычен («маугли» при людях), говорил, обычно придерживая челюсть рукой. Грамотен не был, но знал, что он есть тело принца Иоанна, императора Российского, но тот император давно от мира отошел, а сам он есть только дух. Характер у него был «тяжелый». (А каким он мог быть?). Пленник часто спорил со своими тюремщиками, а они, соответственно, измывались над ним, как могли. Чекин и Власьев имели на руках тайную инструкцию Н.И. Панина, мол, арестанта никому, ни при каких обстоятельствах не отдавать, документам, если будут предъявлять, не верить, «почитать все за подлог и предательскую руку», а если будут освобождать пленника силой, то тут же того пленника убить.

Естественно, что и Петр III и Екатерина любопытствовали, как выглядит сверженный император. Петр видел Ивана Антоновича в марте 1762 года. Екатерина уже 29 июля, то есть сразу после воцарения, отдала приказ привезти Ивана Антоновича в условленное место на встречу с ней. Позднее Бестужев настойчиво сватал ее за шлиссельбургского пленника. Можно представить себе ее негодование! Императрица боялась Ивана, даже такого, почти сумасшедшего. Правда, она хотела облегчить его участь. Для того, чтобы он «навсегда в сохранении от зла остался», Екатерина рекомендовала перевести его в какой-нибудь дальний монастырь и постричь в монахи. Пленника не хотели увезти силой, а потому стали уговаривать его принять постриг под именем Гервасия, но, видно, так и не уговорили.

Известие «о дивах, происшедших в Шлиссельбурге», Екатерина получила в Риге во время поездки по Прибалтике. Донесение пришло от Панина 9 июля 1764 года. Армейский подпоручик Мирович решил освободить из тюрьмы двадцатичетырехлетнего Ивана Антоновича и провозгласить его императором. Мирович напросился караульным офицером в Шлиссельбургскую крепость. В назначенный день он прочитал солдатам заранее заготовленный манифест о смене власти и предпринял с ними попытку освободить Ивана. Сторожившие «безымянного колодника» – Чекин и Власьев – выполнили тайный приказ Панина в точности. Как только грохнула пушка, они тут же убили Ивана Антоновича. Мирович был схвачен, отвезен в Петербург и предстал перед судом.

В результате следствия выяснилось, что никаких политических мотивов за действиями Мировича не стояло, им руководила личная обида. Мирович происходил из знатной шляхетской семьи. Дед его при Полтавской баталии вместе с Мазепой переметнулся на сторону шведов. Всех потомков заклеймили как предателей. И сколько ни доказывал Мирович своей лояльности к существующей власти, он не мог сделать карьеру, не мог получить пансион на трех сестер и вернуть хотя бы частично утраченного семьей имущества, словом, бедствовал.

Но Екатерина не верила, что молодой подпоручик сам, один, решился на такой безумный шаг. Кроме того, она боялась волнений в городе. Но в Петербурге было тихо. В процессе следствия выяснилось, что у Мировича был один сообщник – поручик Великолуцкого полка Ушаков, но поручик утонул при невыясненных обстоятельствах. Мирович во всем покаялся, взяв всю вину на себя.