Дина протяжно вздохнула.

– Наш Пахан… если это Пахан! Он, н-наверное, с ума с-сошел. Г-горничная – ее Лизой зовут – г-говорит, что он за эту неделю п-переколотил д-дома тьму всякой техники. Телики там, м-монитор у компьютера… свой м-музыкальный центр! П-пылесос у нее отобрал и в окно в-выбросил. Со второго этажа! В-все его раздражает.

У Светланы нервно дернулось веко. Лена в упор смотрела на внешне беззаботного Гришку.

Сергей рассматривал собственный акварельный рисунок на стене, подаренный Дине год назад. И машинально отметил, что немного перестарался: капли росы на виноградных листьях больше напоминали драгоценные камни.

Дина с усилием улыбнулась друзьям:

– Еще г-говорит: он злее стал. М-много злее. Кухарку их с-старую по голове половником стукнул. Ее м-маленького внука, Саньку, с лестницы скинул. П-просто так. За то, что тот не в-вовремя на его пути оказался.

Светлана отчетливо ахнула. Дина шмыгнула носом.

– Х-хорошо, малыш не р-разбился насмерть. Но д-два ребра сломал. И ногу. – Помолчав, она мрачно продолжила: – А когда в-все вокруг Саньки с-столпились, Пахан тоже спустился в-вниз. П-посмотрел на мальчика и рассмеялся. И н-ногой его ткнул. П-прямо в лицо.

Все потрясенно молчали.

Дина воскликнула:

– П-пахан – сказала Лиза – н-никогда раньше так себя не вел! Т-только дразнил малыша. И все. Но н-ни разу и пальцем его не тронул.

Пунцовая от волнения Лена сжала кулаки так сильно, что ногти больно впились в кожу. Глаз с помрачневшего Гришки она по-прежнему не отводила.

Дина упрямо рассказывала:

– В-вчера же он с-собаку убил. М-маминого чау-чау. Из-за того, что тот на него з-зарычал. И к с-себе не подпустил. С-спокойно так взял и уб-бил. Перебил ему хребет к-кочергой для к-камина. И опять улыбался. М-мать п-плакала над с-собакой, а он улыб-бался.

Светлана нервно икнула. Лена зачем-то постучала ее по спине.

– Еще Л-лиза сказала: его в д-доме боятся. Все! И мать. П-пахан, считай, не р-разговаривает. Ни с кем. Д-даже с доктором. Так, м-мычит что-то иногда. И д-делает, что хочет. – Голос Дины дрогнул. – Только от отца с-старается держаться под-дальше. Наверное, чувствует – отец н-ничего ему не спустит.

Она побарабанила пальцем по стеклу, в полной тишине звук показался всем оглушительным. Светлана поежилась.

– Но отец… п-почти ни о чем и не знает, – с сожалением заметила Дина. – Ему не г-говорят. М-мать не велит. Она П-пахана жалеет. Считает – он просто б-болен. Пройдет время, Игорь придет в с-себя и станет прежним. – Дина резко обернулась к друзьям и почти закричала: – А если не с-станет?! Если это не П-пахан, а? Если это мы в-виноваты?!

Она упала в кресло и горько заплакала, закрыв лицо ладонями. Ребята ошеломленно переглянулись.

– Приехали, кажется, – угрюмо пробормотал Сергей.

– Ага, – согласилась Лена. – Приплыли!

Сергей неприязненно покосился на друга.

– Это все ты, черт рыжий! Все твои фантазии!

– Точно, – в унисон вторила Лена, – видишь, ждет, пока я ему шею сверну! Давно собиралась, да все руки не доходили…

– И зря!

– А я о чем?

И Лена с Сергеем возмущенно уставились на друга детства.

Светлана хоть и молчала, но смотрела тоже укоризненно. Дина по-прежнему тихо всхлипывала в своем кресле, не поднимая на друзей глаз.

Само собой, Гришка не выдержал. Вскочил с дивана и оскорбленно крикнул:

– При чем тут я? Ну при чем? Пахан шандарахнулся головой, а я отвечай?!

– Действительно, – растерянно пробормотала Светлана.

– Не защищай его! – разозлилась Лена.

Семиклассники тяжело дышали и почти с ненавистью поглядывали друг на друга.

Дина притихла и с ужасом думала – только драки ей не хватало для полного счастья. И объяснений с мамой!

– Если бы не твое идиотское предложение, – зло заявил Лапшину Сергей, – и не глупая игрушка, подаренная Пахану с твоей подачи, мы бы сейчас не сидели здесь и не тряслись как зайцы!

– Точно, – поддержала Лена. – Мы бы знали, что это именно Сушков с ума сходит. Раз уж упал!

– А теперь, – осуждающе посмотрела на Лапшина Светлана, – что мы должны думать? Мол, выпустили в наш мир монстра?

– Ребята, да вы что? – почти жалобно прошептал Гришка. – Вы всерьез?!

– Представь себе, – хмуро буркнула Лена.

– Нет, шутки шутим! – зло воскликнул Сергей.

Дина со слезами в голосе попросила:

– Н-не ссорьтесь… Л-лучше скажите, что б-будем делать?

Пока друзья ломали головы над загадкой, заплаканная Дина пошла на кухню готовить кофе. Крепкий, как любили Лена и Сергей. Остальным принесла молока – разбавлять.

Пили кофе не торопясь, старались оттянуть момент, когда придется принимать какое-то решение. Трудное решение! Уж слишком невероятна ситуация.

Лена угрюмо размышляла о происшедшем. Она конечно же не верила до конца в эту сумасшедшую историю, но все же…

Она твердо понимала одно – лучше б они вообще в нее не ввязывались! Чтобы сейчас не мучиться сомнениями. И не чувствовать себя идиотами, по уши погрязшими в суевериях.

А все Гришка!

Его вина.

И Парамонова зло покосилась на друга.

Лену с раннего детства раздражало все непонятное. Она не терпела неясностей! И всегда старалась окрашивать свой мир в черно-белые тона. Никогда не сомневалась, что хорошо и что плохо. Подвешенное состояние Парамонову просто бесило. Она росла человеком действия.

Сегодня Лена была буквально вне себя – из-за этого рыжего гада ситуация сложилась совершенно дурацкая. Невозможная, если сказать честно. Оскорбительная! И выхода из нее взбешенная собственной беспомощностью Лена не видела.

Начать действовать значило – сознаться, что веришь во всю эту галиматью. По понятиям Парамоновой – изменить себе.

Проигнорировать? И спокойно ждать у моря погоды, как предложил Рыжий? Неплохо бы, но…

А вдруг все это правда?!

«Вот с чего мы взяли, – раздраженно думала Лена, – что чужой злодей лучше своего? От Пахана мы хотя бы знали, чего ждать…»

Сергей Ильин в это время уныло размышлял, как бы им безболезненно выкрутиться из странной истории. Причем выкрутиться так, чтоб обязательно сохранилась возможность отступления. Чтоб оставался хоть допуск, что вся эта история – сказка.

Иначе как жить?!

Сергей прекрасно понимал: знакомый мир мгновенно станет чужим и неуютным. Страшненьким станет, чего уж себе-то врать?