Я ерзаю под простыней. Когда мои ноги сжимаются вместе, и я вспоминаю, его руку, скользящую между ними во сне, поднимающуюся все выше и выше, пока он не обхватил мою киску своей огромной рукой. Я чувствую, как мое лицо краснеет, и я снова проигрываю ту часть, когда он будит меня, скользящим пальцем по моим складкам, и потирает мой клитор.

В моем сне он срывает с меня больничный халат, широко раздвигая мои ноги. А его рот зарывается между моих бедер, пока я не начинаю сотрясаться в агонии. А потом он трахает меня, прямо здесь, в этой постели. Я тихо стону, думая об ощущение его сильной хватки на моих бедрах, когда он вонзал свою толщину глубоко в мою жаждущую киску.

Разгоряченная я стараюсь отогнать от себя сон. Я делаю судорожный вдох, и пытаясь успокоить нервы, останавливая бушующие грязные мысли. Внутри меня все еще пульсирует жар, а между ног, я вся промокла. И я закатываю глаза, глядя на себя.

Двадцать три года, а я мечтаю о потери девственности в больничной одежде, пропахшей антисептиком и капельницей в руке. И кто сказал, что романтика умерла?

Закрывая глаза, я снова пытаюсь заснуть. Но сейчас мое сердце бешено стучит. Мой разум тоже проснулся. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на часы на стене. Сейчас два часа ночи. Я снова поворачиваюсь тяжело вздыхая, пытаясь снова уснуть. Но сколько бы я ни закрывала глаза или ни приказывала мозгу заткнуться, этого просто не происходит.

Я снова переворачиваюсь на другой бок и вдруг замираю, когда рукой проскальзываю под подушку. В моей руке телефон, который я не узнаю. Хмурясь, я пытаясь вспомнить, может это Фионы, или чей-то еще. Но он выглядит совершенно новым.

Кроме того, на нем даже нет пароля. Большим пальцем я открываю экран, и да, так и есть, он совершенно новый. С серьёзным выражением на лице, я открываю контакты, но когда я вижу только один номер, мой пульс учащается. Я с трудом сглатываю, когда провожу языком по губам смачивая их, и осознание бьет меня.

Он был здесь. Не просто во сне, и в моих фантазиях. Он действительно был здесь. Или, возможно, он попросил медсестру сунуть телефон мне под подушку, но это кажется сильно маловероятным.

Моя кожа покрывается мурашками, когда я всматриваюсь в темноту комнаты, как будто, возможно, я могла упустить его в когда последний раз смотрела. Но, конечно же, его здесь нет. Только телефон с одним номером. Я краснею, представляя, как он стоял здесь, смотрел, как я сплю, и вижу его во сне. Наблюдая, как я извиваюсь, от того как он трахает меня на этой самой кровати в моем сне.

Опуская большой палец на номер, мое лицо горит сильнее. Но потом я ловлю себя на мысли. Какого хрена мне ему звонить? Прикусывая губу, пытаюсь представить, каким будет этот разговор. И затем, не имея сил остановить это, мой палец возвращается к единственному номеру. Я нажимаю на значок сообщения, и появляется пустой текстовый экран.

Мое сердце бешено колотится. А мои ноги сжимаются вместе. Остатки сна шепчут внутри меня, нет, я не могу остановить себя.

Кто ты такой?

В ту же секунду, когда я отправляю сообщение, мне кажется, что у меня будет сердечный приступ. Мой желудок сжимается от волнения, а пульс бьется так быстро, что я мне приходить хватать ртом воздух. Медленно, но я снова обретаю контроль над собой. Я дышу, глядя на телефон. Почти представляя, как получая ответное сообщение от санитара, который случайно оставил его здесь: “О, здорово, ты нашел мой телефон!” Но когда появляются три точки, я уже понимаю, что это не так.

Ты знаешь, кто я такой.

Я дрожу, когда смотрю на его слова. Я официально разговариваю с человеком, который преследует меня, вторгается в мои сны и наблюдает за мной. Но, по крайней мере, я как думаю, он защищает меня. Мужчина, который поцеловал меня.

Зверь.

ДА.

Я вся дрожу, кусая губы.

Ты предпочитаешь это имя? Я имею в виду, тебе это нравится?

Это мое имя.

Я чуть не печатаю это. Потом я все же, делаю это, но стираю. Но потом я снова пишу и нажимаю "Отправить".

Если хочешь, я могу звать тебя Костя.

Появляются три точки. Но потом исчезают. Затем появляются снова, только для того чтобы исчезнуть. Но в конце концов он снова начинает печатать.

Ты сделала свою домашнюю работу.

Я ухмыляюсь.

Всегда приятно знать, того кто тебя преследует

Это тот, за кого ты меня принимаешь?

Проще было бы ответить — да. Другой же вариант более сложный и включает в себя: “да, но я нахожу эту мысль интригующей и очень горячей”. Вот только я не могу этого написать. Это мысли сумасшедшей девушки — сломленной девушки.

И на самом деле у меня нет слов, чтобы точно ответить ему, что я о нем думаю — или как я о нем думаю. Поэтому, прежде чем я потерять самообладание — а может быть, это все еще обезболивающие в моем организме, — я нажимаю на кнопку вызова.

Мой пульс учащается, и я задерживаю дыхание, поднося телефон к уху. Интересно, возьмет ли он трубку? Часть меня надеется, что он этого не сделает, так он останется этим таинственным фантастическим человеком. Но фантазия уже перетекла в реальную жизнь. Это перестало быть фантазией, когда он поцеловал меня раньше.

— Нина.

То, как он произносит мое имя, рычащим голосом похожим на кожу и виски, заставляет меня дрожать. От этого жар поднимается в моем теле, и я кусаю зубами губу.

— Костя, — шепчу я в ответ.

Я слышу его тихое дыхание.

— Так это ты, верно?

— Dа, — ворчит он.

— Ty by prepochel goverit’ po-russki? — Вы бы предпочли говорить по-русски?

— Нет, — проскрежетал Костя. — Нет, на английском нормально.

Услышав его голос, я чувствую, что краснею еще больше.

— Ты следил за мной.

— Да, — отвечает он без колебаний. Жар этого единственного слова заставляет мое сердце трепетать.

— Зачем?

— Это… — Костя отвечает своим раскатистым голосом. — Сложно.

— Я умная девочка.

— Dа, я знаю, что это так.

— Так расскажи мне.

— Тебе может не понравиться правда, Нина.

— Может, и нет. Но жизнь полна горьких истин.

— Да, — хмыкает Костя.

— И я думаю, ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Он замолкает.

— Откуда ты родом?

— В Москве.

Я улыбаюсь.

— Вообще-то, я тоже.

— Я