шагом принимали единые для всех горских евреев региона решения. Самым главным решением съезда стало признание факта, что горские евреи являются неотъемлемой частью всех евреев России. Другим пунктом было решено создать горско-еврейские комитеты, издавать газету на языке горских евреев.

Примечательно, что с самого начала своей политической деятельности большевики пользовались симпатией со стороны горских евреев, поскольку обещали обеспечить мир и законность. Именно этого и хотели горские евреи, боявшиеся разгула анархии и понимавшие, что могут стать объектом для нападений. Поэтому неудивительно, что среди первых большевиков на Северном Кавказе мы видим многих из числа тех, кто ассоциировал себя с горским еврейством. К примеру, Ной (Самуил) Буачидзе, один из руководителей Дербентского Совета Ихил Мататов, участники защиты Нальчика от Белой гвардии[237]. По информации Краткой еврейской энциклопедии, около 70 % красногвардейцев в Дагестане были из числа горских евреев[238]. Это также служило поводом для нападений на горских евреев, якобы настроенных пробольшевистски. По своим традициям и укладу жизни они были близки к горцам, но выбор в пользу большевиков сделал их мишенью для нападений со стороны горцев. В отличие от бакинских евреев[239], которые были официально признаны как национальное меньшинство (доктор А. Бушман был членом парламента[240]) и придерживались разных политических течений (были представители и большевистского крыла[241]), издавали свои газеты и журналы, ошибочно можно решить, что евреи на Северном Кавказе были представлены только в партии большевиков. И что горские евреи остались как бы вне зоны интереса со стороны Союза горцев, не были задействованы в их местных органах и это определило выбор евреев в пользу коммунистов. На самом деле горские евреи на Северном Кавказе были частью горского сообщества. И нет ничего особенного в том, что, будучи маленькой по численности группой, они искали свое место. После первичных организационных съездов представителей национальных советов Дербента, Темир-Хан-Шуры, Шамиль-Калы и других населенных мест, где компактно проживали горские евреи, было решено провести 13 января 1918 года в Темир-Хан-Шуре Первый объединенный съезд представителей горских и европейских евреев Дагестана[242]. От Дербента и близлежащих сел было выдвинуто 12 депутатов, от Шамиль-Калы и Темир-Хан-Шуры — по 9 депутатов. Были на съезде и представители таких организаций, как Сионистская фракция «Цейри-Цион» (Кукулиев от темир-ханшуринской секции и Алхазов — от шамиль-калинской). Необычность съезда заключалась лишь в том, что европейские евреи выступали совместно с горскими евреями как туземцы. Председательствовал на съезде доктор Янкелевич, который рассказал о встрече с председателем правительства Горской республики П. Коцевым, у которого он заручился поддержкой и пониманием необходимости защиты интересов национальных меньшинств. Более того, на съезде было высказано неодобрение игнорирования прав национальных меньшинств в представительстве всеобластного съезда Дагестана. Было решено избрать в области Национальный совет, а для постоянной работы собрать центральный исполнительный комитет в составе шести человек (Янкелевич, инженер Зильбершмидт, Радовильский, агроном Шур, Мушаилов и Осипов), который обязан был всегда находиться в контакте с властью, поэтому для исполкома предлагалось найти помещение там же, где располагалась власть, то есть в Темир-Хан-Шуре[243].

Таким образом, на съезде евреи обсуждали те же проблемы, что и другие народы Северного Кавказа. Они не считали свое положение уникальным или вызывающим обеспокоенность. Они понимали, что являются частью сообщества горцев, и пытались добиться большего представительства в их структурах, чтобы быть не наблюдателями, а участниками тех событий, что происходили в регионе.

Вопросы, с кем пойти и кто будет защищать их интересы, вставали и перед всей еврейской общиной. Именно с этой целью 8 августа 1919 года генерала А. Деникина посетила еврейская делегация, представлявшая различные территории бывшей Российской империи[244]. Делегация в составе М. С. Брука (представитель общины Екатеринославля), Л. В. Виленского (президента Харьковского еврейского сообщества), доктора З. Голденберга (делегированного от ростовских евреев), И. А. Эвинсона (вицепрезидента еврейской коммуны Таганрога) пыталась заполучить из первых уст видение еврейского вопроса одним из главных персонажей Юга России. Но, в отличие от адмирала Колчака, выпустившего декларацию о защите евреев, генерал А. Деникин отказался это сделать, заявив, что, возможно, сделает это, но не сейчас и не здесь. Встреча явно не укрепила еврейскую общину в вере власти в лице генерала А. Деникина. А факт, что такую поддержку оказал адмирал Колчак, свидетельствует, что у Белой гвардии не было единого подхода к данному опросу, поэтому нельзя однозначно сказать ни об антиеврейских, ни о проеврейских настроениях руководителей Белой России.

Отдельные исследователи заявляют, что у евреев не было альтернативы. По мнению О. Будницкого, «выбор между красными и белыми постепенно превратился для евреев в выбор между жизнью и смертью. Неудивительно, что они предпочли первое»[245]. Вряд ли стоит быть таким категоричным. Тем более говорить о предпочтениях целой этнической группы. Выбор у каждого был индивидуальным, и порой он диктовался прагматизмом и не был оттенен национальным колоритом[246]. Может быть, эта проблема была очевидна в каких-то других регионах бывшей Российской империи, но на Северном Кавказе мы видим иную картину. В любом случае изучение истории горских евреев на Северном Кавказе достойно отдельного и тщательного исследования, без идеологических и националистических подходов. Такого рода исследование только дополнит историю народов Северного Кавказа и, бесспорно, обогатит ее.

Позиция и роль большевиков на Северном Кавказе (1917)

По мере изменения ситуации в России после Февральской революции 1917 года на Северном Кавказе политическая элита горцев пыталась добиться для себя, своего региона как можно больше местной автономии в рамках единого федеративного Российского государства[247]. На первом этапе, до Октябрьской революции 1917 года, мало кто считал возможным отдельное существование Кавказа вне рамок Российского государства. Горцы призывали Временное правительство (которому высказывали свое доверие на переходном этапе) сформировать федеративное государство: «Для отстаивания в Учредительном собрании принципов федеративной республики… требуется единение всех горцев…»[248] Представителями этой линии, обозначившими свои планы политического устройства в форме федерации, стали Б. Шаханов, А.-М. Чермоев, Р. Капланов, В.-Г. Джабагиев и др.[249] Сама политическая программа Союза горцев Северного Кавказа предполагала установление федеративной демократической республики с как можно большей автономией для народов, которые ранее входили в состав Российской империи. Каждое государственное образование, провозглашенное в результате ослабления центральной власти, предполагало схему независимых штатов[250] в составе страны с единым управлением и координацией наиболее важных вопросов[251].

С февраля по октябрь 1917 года на пространстве бывшей Российской империи легализовались