Кажется это все же убедило Винару.

— А как же учитель прабабки? — неуверенно вспомнила она. — Если один Блистательный до этого занимался изучением Книги, то почему он не знал об этом и тратил время зря?

Я пожал плечами.

— Скорее всего для этого и изучал, чтобы доказать, что древний кудесник оказался неправ. Тем самым заслужив славу среди своего народа.

— Считал себя умнее других? — предположила ведьма.

По моему лицу скользнула усмешка.

— Это свойственно многим людям.

Мы помолчали, травница обдумывала несостоявшиеся планы, я подхватил котелок с грибным супом и осторожно поставил его на подставку из пары деревяшек. Разговоры разговорами, а обед по расписанию. Или что там у нас сейчас? Ранний завтрак?

— Хочешь бесплатный совет? — спросил я, берясь за ложку.

Винара вскинула голову.

— Обратись в Гильдию. Сила у тебя небольшая, но ее хватит, чтобы овладеть зачатками ремесла.

Ведьма приподняла бровь.

— Ремесла?

Я усмехнулся и утвердительно повторил:

— Ремесла. Искусство для истинных магов. Все остальное для упорных ремесленников, — зачерпнув супа, добавил: — Великой волшебницей тебе не стать, но колдовать по мелочи можешь научиться. В том числе, применяя амулеты с готовыми заклинаниями. Что согласись, лучше чем ничего.

Говорить про то, что амулеты — всего лишь костыли для одаренного, я не стал. Зачем, и так сама рано или поздно поймет.

С другой стороны, гильдия неплохой выбор. Им плевать кто ты. Если есть хоть капля способностей, то научат основам. Правда не бесплатно и скорее всего еще долгие годы придется отдавать часть заработка в казну вольных чародеев, но зато будешь знать, что в случае трудностей сможешь рассчитывать на содействие.

Винара кивнула.

— Я слышала о Гильдии. Но всегда считала, что без протекции туда не берут, — она выжидательно уставилась на меня.

Я рассмеялся.

— От меня протекции можешь не ждать. Скорее наоборот. Гильдейцы недолюбливают таких как я.

— Каких таких? С истинным даром?

— Да. Блистательных и дэс-валион. Они считают, что истинные их презирают.

Рыжая травница нахмурилась.

— А это так? — потом видимо вспомнив о «ремесле», задумчиво замолчала.

Все верно. Нелюбовь можно сказать взаимная. Но больше односторонняя. Истинные маги презирали обычных, но точно не ненавидели. Считали ниже своего достоинства обращать внимание на такие мелочи.

— Кстати, о магии, — я отложил ложку.

Несколько мгновений концентрации. Обращение к искре. Вытянул руку вперед, сложив пальцы в сложный знак.

Винара слишком поздно поняла, что происходит. Несмотря на чувствительность к магии, формирование заклинания она проморгала.

От меня к ней скользнули серебристые нити, ведьма испуганно отшатнулась, но чары оказались быстрее. Плетение окутало ее голову и тихо опало, растворяясь в воздухе в призрачной дымке.

Винара с силой потерла виски.

— Что-то кольнуло, — пожаловалась она.

— Заклинание наказания и контроля, — сказал я, спокойно возвращаясь к прерванному обеду. — На случай, если станешь делать всякие глупости.

Ведьма осторожно пощупала свою голову.

— Оно убьет меня?

По моим губам скользнула жесткая усмешка.

— Хуже. Оно состарит тебя, не убивая до конца. Как тебе — прожить остаток жизни беззубой старухой?

В глазах Винары плеснула настоящий ужас.

— Нет! Только не так!

— Во-о-от, — удовлетворенно протянул я. — Теперь я уверен, что ты приведешь меня к месту, где старый Блистательный похоронил себя на манер фараона вместе с наложницами и слугами, а не будешь строить козни, пытаясь завладеть Книгой Судеб.

Я снова приступил к супу, напоследок добавив:

— И не беспокойся, как только достигнем места, я сниму заклятье и отпущу тебя на все четыре стороны.

Сквозь разбитые витражи просачивался свет пасмурного неба тускло освещая главное помещение храма. Разбитые колонны беспорядочными кучами битого мрамора громоздились у стен.

Густые потеки крови заливали каменные плиты пола. Возвышение, где находился центральный алтарь почернело от копоти.

Со двора доносились звуки затихающего боя. Алия устало сняла перчатку, убирая со лба слипшиеся от пота волосы.

Взгляд юной дэс-валион равнодушно скользнул по разрушенным статуям, в изобилии когда-то стоявшим в темном алькове. В осколках до сих пор угадывались изображения красивых мужчин и женщин, держащих в руках венки из орешника.

От входа послышался шум, грохоча железными сапогами доспехов в зал вошел Оскар.

— Госпожа, — командир личной стражи дисциплинировано остановился в трех шагах, приложив руку на грудь в знаке преданности.

Алия скользнула по воину рассеянным взглядом, вновь переведя внимание на лежащие вповалку тела. Мертвецов здесь хватало. Старые и молодые, красивые и уродливые, богатые и бедные, обоих полов, в изрядном количестве — фанатичные последователи безумной богини, до последнего не желавшие отречься от своего божества.

— Они до конца не бросали свою покровительницу несмотря на всю мерзость, что она сотворила, — проронила Алия. — Это хороший урок, показывающий насколько люди бывают слепы в своей истеричной вере.

— Глупцы, — презрительно бросил гвардеец. — Эта тварь такое творила с их детьми, а они ей поклонялись.

— Они думали, что поступают правильно. Что таков путь благочестия, — рот дуэгарской колдуньи скривился в брезгливой насмешке.

Высокий сводчатый потолок храма темнел густой чернотой, где-то там медленно рассеивались остатки энергии, собранной во время последнего ритуала. Ритуала, от которого тошнило даже дэс-валион.

Илимия — бывшая богиня плодородия оказалась кровожаднее темных. Какая ирония.

— Вы закончили во дворе? — спросила Алия, хотя уже знала ответ, звуки снаружи утихли. Это могло означать лишь одно — последние остатки сопротивления подавлены.

Быстро и жестко, как всегда, где сражаются дуэгарские элитные воины.

— Да, госпожа, — склонился в коротком поклоне Оскар. — Взяли несколько пленных. Если желаете, можете их допросить.

Девушка махнула рукой.

— Пусть ими займутся твои люди. Сомневаюсь, что рядовым исполнителям известно что-то действительно важное, но проверить не помешает.

Напоминать, что после допроса всех пленников следовало казнить, она не стала. Гвардейцы не дураки, сами поймут, что отпускать эту погань нельзя. Гнездо мерзости следовало выжечь до основания, не оставляя живых.