свой век тут и там, сдаваясь под напором моли. Бар, где когда-то царил Кловис, был погружен во тьму. Металлическую столешницу сняли, теперь из деревянной стойки торчали гвозди. С потолка не свисали люстры – только бесконечные провода, тоскливая, запутанная паутина. Джошуа вдруг почувствовал себя глубоко несчастным. В его кошмаре это место было живым, теплым и ярким. Теперь оно походило на огромный склеп, достойный фильма ужасов.

Джошуа быстро провел Сивиллу мимо хромированных дверей лифта, и они начали подниматься по лестнице.

– Куда мы идем? – спросила Сивилла, когда они дошли до площадки третьего этажа.

– Мне нужно кое-что проверить, – ответил он, не вдаваясь в объяснения.

С трудом преодолев еще несколько пролетов, они добрались до восьмого этажа и попали в длинный коридор, утыканный дверями. Обои местами ободрались, но Джошуа не удивился, увидев, что они в точности повторяют его кошмар: цвет у них был противно-болотный. Ковролин на полу был кроваво-красным. Из комнат тянуло чем-то едким. Многие двери были закрыты, но некоторые – все же распахнуты. Внутри с трудом угадывались очертания комнат, погруженных в темноту из-за задернутых штор. Пахло неприятной влажностью. Джошуа вздрогнул, когда они наконец прибыли в пункт назначения. Дверь номера 81 была прямо перед ним, а он несколько секунд не мог собраться с силами, чтобы достаточно нажать на ручку. Потом механизм не выдержал, и протяжный скрип ржавых петель заставил их вздрогнуть. Дверь открылась. Комната за ней была погружена в абсолютную темноту. Джошуа уже собирался поставить ногу на ковролин, но в этот момент яркий свет из коридора заставил их прикрыть глаза руками.

– Вы что тут шаритесь? – проорал властный и сильный голос.

Джошуа наклонил голову и увидел, что темный силуэт держит охотничье ружье.

– Полиция кантона, – бросила Сивилла в ответ. – А вы? Вы тут что шаритесь?

Луч света повернулся в другую сторону, и они наконец увидели темные волосы и лысеющий лоб. Это был мужчина лет пятидесяти, одетый в клетчатую рубашку и джинсы.

– Я?! Я тут сторож! – сказал он, опуская ружье.

Роберт, сторож «Бельвю», отвел Джошуа и Сивиллу в свое логово, расположенное в административном крыле здания. Это была переговорная, и тут до сих пор работало электричество. Мебель была свалена в кучи, закрытые простынями – по инициативе самого Роберта – на тот случай, если вандалы захотят украсть его «деток». Роберт был тут уже двадцать пять лет, работал сторожем в одиночку. Его мать служила в «Бельвю» горничной, а он сам родился в номере 119 – благодаря постояльцу, работавшему акушером-гинекологом.

– Я всегда тут жил, – сказал Роберт с улыбкой, от которой кровь застыла в жилах.

Роберт был огромен. Черты его лица оказались милыми и пропорциональными, а вот огромный лоб и странные волосы выглядели пугающе. Его главной работой было следить за тем, чтобы исследователи, зеваки и люди с ностальгией не заходили в здание. Согласно его словам, в последнее время проникновений почти не было. Обычно Роберт уходил из отеля на зиму, потому что добраться до него становилось почти невозможно, но время от времени он заходил, чтобы проверить, все ли в порядке.

Джошуа осматривал уголок комнаты, в котором стояли стеллажи со свидетелями былой славы отеля «Бельвю»: фуражка и форма лакея, набор ключей, старинная корзинка для пикника, к которой тоненькими кожаными ленточками были привязаны приборы, а еще – куча фотографий.

– Эти стены много чего повидали, – сказал Роберт, странно улыбаясь. – Вы представляете, сколько сил ушло на постройку этого красавца? Первый камень заложили в 1890 году. В то время все привозили на мулах, фуникулёр еще не построили.

– Вы так говорите, как будто были там лично, – сказала Сивилла раздраженно и грубо. Роберт явно не вписывался в нравящийся ей типаж.

– Нет, – ответил он, – но я знаю историю этого места в мельчайших подробностях. Я здесь родился, вырос, работал, а теперь доживаю свой век. Мы с ним неразделимы.

– Как вышло, что подобный отель превратился в заброшенную развалину?

– Ремонт стоит больших денег, снос – тоже. Поэтому его оставили умирать в спокойствии. Я же наблюдаю за тем, чтобы это не произошло слишком быстро. Его строили двенадцать лет и открыли в 1902 году. Все это обошлось в два миллиона пятьсот пятьдесят тысяч франков, огромную сумму по тем временам.

Джошуа слушал бодрый рассказ сторожа (тому, видимо, редко удавалось поговорить), продолжая шарить взглядом по полкам.

– Этот отель был одним из самых больших в своем классе! Здесь останавливались государственные мужи, принцы, махараджи, знаменитые художники… Почти у всех был свой номер. Потом началась война. Первая. Клиенты перестали сюда ездить, отель несколько раз бомбили. Его реконструировали. Потом началась Вторая. Вы знали, что «Бельвю» позволил спрятаться сотням еврейских семей, которых отправили в лагерь Берген-Бельзен? Они укрылись здесь, и отель их спас!

– Понятия не имела! – отозвалась впечатлившаяся Сивилла.

– А потом вернулось мирное время, приехали постояльцы. Но эпоха поменялась, все стало другим. Собственники так и не смогли выйти в плюс по деньгам. Отель закрылся в 1992 году.

– И вы тут живете с тех самых пор?

– Именно! Верен посту, моя дорогая! Роберт Мюллер, сторож. Forever and ever[6].

На одной из полок Джошуа заметил фото, на котором группа людей в возрасте стояла вокруг вишневого дерева с черной корой.

– Что это? – спросил он, забирая рамку в руки.

– 1967 год. Вишневое дерево надежды. Это произведение искусства, окаменелое дерево, переданное отелю в подарок семьями выживших. Его поставили в одной из больших гостиных.

Джошуа почувствовал, что по спине стекает тонкая струйка холодного пота. Воспоминание вспыхнуло внутри мозга: черная ветвь, мороз, один-единственный цветок и номер… номер 67.

– Была ветка… ветка с одним цветком, – сказал он, колеблясь.

– Ах да! В самом деле, цветок вишневого дерева всегда напоминает, как прекрасна и скоротечна жизнь. Вы правы, один цветок на нем был.

– А что стало с деревом?

– Владельцы забрали его после закрытия отеля. Но цветок к тому времени уже исчез.

– Исчез?

– Да, кто-то обломал ветку и украл ее. Это все произошло в восьмидесятых, если мне не изменяет память. Ужасно, да?

– Вы правы.

Но Джошуа совершенно не понимал, откуда ветка взялась в его кошмаре на полу отеля. «Несчастный, не думай к ней прикасаться!» – влез тогда Шамину, когда он только-только коснулся ветки, лежавшей на ковролине перед номером 67.

– А в окрестностях случайно не было трассы для бобслея? – спросил Джошуа под заинтригованным взглядом Сивиллы.

– Ну конечно была! Знаменитая трасса Пен-де-Сюкр. С притоком туристов она должна была послужить на Олимпийских играх, но война рассудила иначе. Трасса, впрочем,