непорядочно… Уехать вот так.

– Ты еще и из дома ушел? С вами без ста грамм не разберешься. Степа, неси пятьдесят мне! Куда повезёшь ее?

– В Красную Поляну. Погуляем, покатаемся на фуникулёре и…

– Ага, ты еще про экскурсию в Олимпийских парк забыл. Ладно, Ник. Ты все правильно делаешь, брат. Если хочешь знать, я горжусь тобой и нашей дружбой.

– Да ладно тебе, Роб. Поеду на работу, а не домой. Габи точно будет там. Лучше приехать без звонка.

– Доедай кальмара. Не выбрасывать же его? – возмущается Роб.

Мы обедаем и тепло прощаемся. Еду в офис, сгорая от нетерпения все это прекратить: недосказанность, притворство и нелепый брак…

Паркуюсь возле входа в офис, замечая машину Габи. Вот и хорошо… Поднимаюсь по ступенькам крыльца и толкаю дверь ее кабинета.

– Привет, – сухо произносит она, отрывая взгляд от ноутбука. Похоже, она не сильно и переживала мое отсутствие дома. Или умело притворяется, напустив на лицо равнодушный вид.

– Габи, я хотел поговорить. Надо уже разрубить этот узел и…

– Не вздумай предлагать мне развод, Ники, – ультимативно произносит она, покрутившись в кресле.

– Габи, послушай, мы же… К чему нам играть в семью, если ее нет? Габи, я…

– Не делай глупостей, Ники. И не забывай, что я тоже имею право на твои активы, – Габи наставляет на меня палец с ярко-красным маникюром. – Что ты там хотел? Оплатить мальчику операцию? Или раздела имущества и ареста счетов?

Раскрываю рот, не в силах выдавить и слова. К такому цинизму жестокости я не был готов…

Глава 23

Никита.

Габриела выходила замуж за простого парня из России, подрабатывающего в магазинчике на заправке. Я был беден, а в успех нового приложения, сравнивающего цены на разных ресурсах, мало кто верил. Слишком высокой была конкуренция и низкими доходы. Мне приходилось отвлекаться на работу, чтобы обеспечить себя пропитанием. Благо с жильем не было проблем – мы с Андрюхой – моим приятелем и соседом по комнате жили в одном из корпусов Стэнфорда. В Кремниевой долине ценили молодые таланты и обеспечивали студентов бесплатной едой в определённые часы. Я был никем, когда она вышла за меня. И она была простой студенткой – русской американкой Габи – улыбающейся брюнеткой в джинсах и широкой белой футболке. А сейчас на меня смотрит расчетливая стерва…

– Что ты молчишь, Ники? Думал, я так проста? Мы не заключали брачный договор и…

– Что ты хочешь, Габи? – сухо произношу я, встречая ее цепкий, устремленный прямо на меня взгляд. – Права на приложение? Дом, фирму, машины? Я готов откупиться от тебя. Назови свою цену.

Ей-богу, она сникает. Из карих глаз улетучивается хищный блеск, губы сжимаются в напряженную линию, а тонкие пальцы начинают предательски подрагивать. Не ожидала? Думала, я поддамся на ее провокации и угрозы?

– Не торопись, Ники. Гражданский суд США спросит о причинах развода. Знаешь, что я скажу?

– Мы все решим мирно, Габи. По обоюдному согласию бракоразводный процесс не займёт больше трёх месяцев. Я дам тебе то, что ты хочешь.

– Не дашь, Ники, – горько произносит она. Мне кажется, что ее глаза увлажняются, а на лицо наползает бледность. – А я хочу удержать тебя подольше. Поэтому укажу причиной развода жестокое обращение, измены, пьянство, оставление в опасности и…

– Остановись, Габи. Пожалуйста. Не падай в моих глазах ещё ниже, я прошу тебя. Ты же не такая, Габ? Неужели, это все из-за денег? Вспомни, как ты выходила за меня? У нас даже на нормальный ресторан денег не было.

– Можешь трахать свою потаскуху, сколько твоей душе угодно, – не дослушав моего опуса, шипит Габи. – Но ты останешься моим мужем, Ники. Или… Или готовься к искам от моего адвоката.

– Я понял, Габи, – многозначительно отвечаю я, запустив ладони в карманы брюк и сжимая их в кулаки. Мне хочется всадить ими в стену, но я сдерживаю эмоции. Не удивлюсь, если Габриела записывает наш разговор на камеру, чтобы использовать мои слова в суде или выставить психопатом-абьюзером, не умеющим держать себя в руках.

– Что ты понял, Ник? – надтреснуто произносит она.

– Все. О тебе и нашем браке. А сейчас я пойду.

Не дожидаясь ее ответа, выхожу из кабинета и спешно иду по коридору к выходу. Мне нужен лучший адвокат. Габи не будет ждать моей милости. Она четко дала мне понять, что настроена на войну. Значит, война? Сейчас, когда я больше всего нуждаюсь в поддержке… Сажусь в машину и опускаю голову на руль. Глубоко дышу, раздумывая, как поступить? Мне нужен адвокат-американец или грамотный российский адвокат, знакомый с международным правом. Если Габи обвинит меня в насилии или неблагонадёжной заботе о ней, Гражданский суд США примет иск и запретит мне свободно передвигаться по миру. Меня даже могут заключить под стражу до выяснения обстоятельств. Нет, нет, нет… Только не сейчас, когда мой сынишка нуждается во мне больше всего… Никогда не прощу ей столь чудовищной жестокости… Никогда…

Давлю на газ и еду в больницу. Я не предупреждал Злату о визите. Возможно, в палате снова будет ее красавчик-ухажёр, плевать… Потребность быть рядом с Никитушкой преобладает над здравым смыслом. Я боюсь… Впервые за долгое время я боюсь не ответственности, а обстоятельств, способных помешать мне выполнить долг.

– Привет, – произношу, задыхаясь от бега по лестнице.

Златка удивлённо распахивает глаза и вытирает руки полотенцем.

– Привет, – произносит тихо. – Проходи, Никита.

– Папуля плисол! Ула! – говорит мой будущий клиент логопеда.

– Сыночек мой… Никитушка…

Матрас протяжно скрипит, когда я сажусь на край больничной койки и прижимаю сына к груди. Вдыхаю аромат детских волос и целую его в бледные щёки.

– Папуль, показать мои лисунки? Я налисовал тебя и маму.

– Показывай, боец, – метнув на Злату взгляд, киваю я. – Ты красиво рисуешь, сынок. Когда ты вылечишься, мы с мамой запишем тебя на рисование и…

– А я на калатэ хочу! – перебивает меня Никитушка, а я все обнимаю его, целую и смотрю, как будто вижу в последний раз…

– И на каратэ, и на танцы, музыку и рисование. Мы везде будем ходить. А ещё к тете, которая полечит твой язычок.

– А как она его полечит?

– У язычка есть моторчик. И она его заведёт.

– Никита, что случилось? – не выдерживает Злата. Правильно Роб говорил – у меня все на лице написано… Эмоций так много – грусть, бессилие, счастье, непонимание… А ещё желание защитить моих близких. И покой Златы – уж ей знать о моих проблемах ни к чему.

– Все хорошо. Просто соскучился по сыну.