– Меня зовут Моисей Лазаревич, а вы…

– Никита Федорович Гончаров.

– Хм… Что-то слышал о вас, – Либерман сдавливает виски, словно ускоряя мыслительный процесс.

– Не удивлюсь, что и до вас дошли сплетни обо мне. Сейчас это звучит из каждого утюга.

– Вспомнил! Это вы – тот самый молодой перспективный программист, что изобрел приложение? И сейчас им пользуются во всем мире? – восхищенно протягивает Моисей Лазаревич. – Соня! Принеси нам кофе! – кричит в пустоту.

– Я. А еще я насильник и тиран по словам моей жены. Давайте я расскажу вам в двух словах, как обстоят дела?

– Конечно. Слушаю вас.

В кабинет вплывает грузная дама с подносом. Делаю глоток обжигающего напитка и окончательно расслабляюсь. Моисей Лазаревич внимательно слушает мой рассказ. Оставляет пометки в блокноте и многозначительно хмыкает. Ерзает, потирает ладони, а потом нетерпеливо обрывает меня:

– Ситуация тяжелее, чем кажется, Никита Федорович. Судя по вашему рассказу, она хочет испортить вам жизнь. Деньги здесь ни при чем, я правильно понимаю?

– Да, правильно. Я готов выплатить отступные, но Габриела так и не назвала суммы.

– Она и не назовет. Ей хочется наказать вас за равнодушие. Потерянную репутацию восстановить трудно…Многие ведь поверят ей. Перестанут общаться с вами, прекратят деловые отношения. Знаете, как сложно будет изменить чужое мнение? Но… – он поднимает палец к небу. – Я могу выставить ее обманщицей и лжесвидетельницей. Насколько мне известно, доказательств у нее нет?

– Нет. Но я не хочу делать из своей личной жизни шоу. Мне нужно развестись с минимальными потерями для здоровья и эмоционального состояния. О деньгах я не думаю… Моя фирма разрабатывает другие приложения, к тому же у меня в работе несколько интересных проектов. А Габи…

– Я вас понимаю, Никита Федорович. Попробую поговорить с ней. Сильно пугать не буду, не беспокойтесь… Но про статью о даче ложных показаний напомню. Мне нужна ясность о сумме отступных и…

Наш разговор прерывает входящий вызов. Габи… Адвокат кивает, давая мне молчаливое согласие ответить.

– Да, Габи.

– Что ты, черт возьми, устроил? – кричит она в динамик. – Почему возле нашего дома представители Кризисного центра для женщин? Они настоятельно просят меня поехать с ними.

– А как ты хотела, Габи? Думаю, твои рассказы о муже-тиране вызвали искреннее сочувствие женщин, находящихся в такой же ситуации. Не тупи, Габи. Езжай с ними. Иначе твоя ложь обо мне раскроется.

– Ненавижу тебя, Гончаров! – рычит она и обрывает вызов.

Глава 28

Злата.

Наверное, психологи правы, утверждая, что после отрицания наступает принятие. Я теперь не прячу голову в песок, а смотрю опасности в лицо… И, да… Я осознаю, что мой сынок смертельно болен. Потому использую каждую минуту, чтобы быть с ним: играть, кормить, смотреть в глаза и слушать, что он лопочет. Радоваться каждому, самому крохотному мгновению, проведенному вместе… Никитушка даже не догадывается, что я насмотреться на него не могу… И в горле сидит горький ком. Когда-то он поселился там и не желает уходить. Наверное, так у всех матерей, не только у меня…

Он мой мир… Все для меня… Смысл существования, источник вдохновения и любви… И как бы дерзко я ни смотрела смертельной опасности в глаза, до сих пор отгоняю от себя мысли о возможной смерти моего мальчика…

Смотрю, как Никитка собирает пазлы, переводя взгляд на бабушку. Да, к нам в больницу уже третий раз приходит Антонина Павловна. Вы не представляете, как я боялась ее расспросов или осуждений, но она и слова не сказала. Никаких упреков и нравоучений – одна лишь благодарность и сочувствие. И как она смотрит на Никитушку! Моего мальчика нельзя не полюбить…

– Златуня, ты сходи в магазин или… парикмахерскую. Куда там тебе надо? – предлагает Антонина Павловна, помогая Никитке искать детали пазла. – Скоро Никита должен подъехать, как раз меня сменит.

Я многозначительно молчу, пряча пунцовые щеки. Вспоминаю слова Зойки о маникюре, педикюре и… прочем. Прошло почти восемь дней после нашего с Никитой визита в клинику. Со дня на день должны прийти результаты анализов. Наверное, стоит сначала дождаться их? А уж потом идти «чистить пёрышки».

– Спасибо, Антонина Павловна. Даже не знаю…

– Сходи, детка. Погуляй, развейся. Ты целыми днями здесь сидишь, так и зачахнуть можно… Вам же еще с Никитой надо… Ох, я тороплю события, извини, – спохватывается мама Никиты. – В общем, тебе гулять и отдыхать надо больше.

Конечно, она обо всем знает. Никита рассказал ей о необходимости рождения второго малыша. Об этом уже знают все. Степка нас все время троллит, бабуля радуется, а Амиран… Он просто меня любит и ждет, когда все это закончится. Не думала, что когда-то услышу от мужчины благородную фразу:

«– Я возьму тебя в жены с любым количеством детей. Потому что люблю… Ты нужна мне, Злата. Очень нужна. И я буду ждать, сколько потребуется. И терпеть Гончарова в твоей жизни…»

Что я могла тогда ответить? Я только обняла его, не зная, что меня ждет? Может, Никита передумает оставаться в городе и уедет в Америку, позабыв обо мне и детях? Или они помирятся с Габи и сойдутся? Я обнимала Амирана, понимая, что никогда не смогу его полюбить… Но и оттолкнуть его у меня не хватило духу. Я проявила малодушие и обрекла хорошего человека на бессмысленное ожидание. И который день тону в чувстве вины…

– Так что, дочка? – из задумчивости меня вырывает Антонина Павловна. – Идешь гулять? Я видела, на углу открылся новый торговый центр?

– Да, схожу, погуляю, – соглашаюсь я.

Нам каждые три часа доставляют свежую еду, за что я непрестанно благодарю Никиту-старшего. Антонине Павловне можно доверять. Она покормит и поиграет с внуком, а я развеюсь…

Быстро одеваюсь и выхожу на улицу, кутаясь в шарф. К вечеру начинается снег. Крупные снежинки мельтешат перед глазами, как бабочки, застревая в волосах и тая на щеках. Стираю мокрые капли с лица, понимая, что скоро его будут касаться мужские руки… Глупо отрицать, что мне безразлично, как все будет? Гончаров видный мужчина – высокий, привлекательный, а я… Он всегда говорил, что я красивая девушка. Но сейчас я сомневаюсь в его словах, потому что успела позабыть, какого это – чувствовать себя такой? Желанной, страстной, уверенной в себе… Да я и не хочу возрождать в себе эти чувства. Только не с ним…

Телефон в сумке вибрирует от входящего сообщения на почту. Останавливаюсь возле мерцающей вывески торгового центра и открываю письмо из клиники… Касаюсь дрожащими пальцами экрана, читая врачебные заключения. Противопоказаний к зачатию