– Ты меня спасаешь, и привёл меня к своему папе, несмотря на ваши разногласия, – примирительно пробормотала я.

Дезмонд невозмутимо усмехнулся.

– Я терпеливый. Год уже лаэрам улыбаюсь, отца потерпеть сутки – не проблема, раз он полезен.

– Но мне показалось, что ты…

– Детка, – поднял с пола шаль Дезмонд и повесил мне на плечи. – Самое важное для меня – проект, я делаю всё, чтобы добиться успеха. И я притянул тебя сюда, так что несу за тебя ответственность. Но ты мне нравишься: твои штучки, словечки, необычность, ты вообще прикольная. На этом всё.

Я сглотнула.

– То есть ты в меня в самом деле не влюблён…

– Я думал, мы это ещё в Суэйне обсудили.

– Обсудили, – пробормотала я.

– Давай начистоту ещё раз: ты сбежала из нашей спальни в нашу первую брачную ночь, ты могла меня серьёзно подставить. О моей репутации можно было забыть, если бы кто-то увидел.

– Извини меня, пожалуйста!

– Это меня задело. Хуже: я просто взбесился. Но знаешь, пока тут с камнями и ветками разбирался, остыл. Да, ты первая, кто от меня сбежал, однако есть, – он начал было загибать пальцы, но махнул рукой, – есть много других, кто ждёт с нетерпением, когда я пошлю за ними служанку. В том числе сама служанка. Так что проехали.

– Спасибо, – опустила глаза я. И даже не знала, что ещё сказать, напоминать о Лэйнаре было неуместно, Дезмонд мог разозлиться снова и причинить ему в Аэранхе вред.

– За что спасибо-то? – хмыкнул Дезмонд. – Разобрались, и слава Свету. Так и надо было. Для дела хорошо, что ты дуться перестала.

– Я перестала.

– Умница, – Дезмонд похлопал меня по руке дружелюбно. – Вот теперь правильный разговор. Помни: проект – самое главное. И я пошёл. Отцу скажешь, что мне надо срочно в Аэранх, но я вернусь и довольно скоро. Так что учись экстерном. В потолок не плюй, договорились?

– Договорились. – Я глянула в свою ладонь на боб и на всякий случай сказала: – Это сон! – Что? – удивился Дезмонд.

– Ничего. Просто спасибо, – мило улыбнулась я, чувствуя огромное облегчение.

От радости в моей голове плясали обезьянки, взрывались мини-фейерверки, плескало шампанское из бутылок и кувыркались крошечные единороги. Они тут же образовались под потолком, и в скромной монашеской комнате воцарилась праздничная вакханалия. Хорошо, что тростниковая занавесь за спиной Дезмонда уже закрылась. Впервые в жизни я была так счастлива от того, что мужчина в меня не влюблён!

Мама была в саду, подвязывала любимые лианы к изящной лесенке. Лэйнар подошёл сзади и окликнул её. Мама вздрогнула от неожиданности. Обернулась, совсем хрупкая по сравнению с ним.

– Лэй, сынок… – Коснулась его ладони прохладной рукой.

Лэйнар увидел, что она осунулась. Может быть, не спала… Глаза красноватые, припухшие. Да, в самом деле плакала. Сердце сжалось. Впрочем, как всегда в последнее время, когда они встречались. После смерти Сандера, младшего и самого гениального из шестерых братьев, от бодрой, весёлой мамы осталась лишь половина. Пять лет почти прошло, а в глазах её до сих пор читалась такая тоска, что Лэйнару было бы, наверное, проще, если бы она кричала на него, как отец. Но мама не обвиняла. Долгое время она просто молчала, и Лэйнар чувствовал себя виноватым: он не вытащил Сандера, даже несмотря на то, что дрался с могулами, что пытался прорваться, делал всё, что мог… Не успел…

Вина, которую он сам от себя отталкивал, с которой не соглашался, всё равно давила так, что Лэйнар отдалился от родных. Прилетал, когда невозможно было не явиться. К счастью, работа позволяла всегда быть занятым. Но сегодня после разговора он понял, что прийти к маме должен, хотя от братьев просто вышел в окно, заставив умное стекло расступиться. Пусть гадают, умники, кто именно его избранница. Двери сами найдут.

Лэйнар переступил с ноги на ногу.

– Прости, мама, я расстроил тебя.

– Что ты говоришь? Ты не мог меня расстроить, ты же улетал… – Мама посмотрела вдруг на него так жадно, словно не видела тысячу лет, но потом перевела взгляд на алый цветок на лиане. – Смотри, расцвела.

– Очень красиво.

– Отец сказал, что ты был в Могулии. Неужели и туда теперь наши спасательные отряды высылают?

– Это была не спасательная экспедиция. Я всего лишь передавал оборудование.

– И как у них там, у могулов? – мама вновь вскинула на него глаза.

– Как всегда у могулов, – улыбнулся Лэйнар, – жарко, шумно, все галдят, бряцают золотом и хвастают чем придётся.

– Это ужасно трудно, наверное, столько дней пробыть среди чужих.

– Да нет, – усмехнулся Лэйнар, – меня прошибить сложно. Ты же знаешь.

– Да, – наконец, улыбнулась мама и потянулась ладонью к его щеке, погладила кончиками пальцев. – Ты у нас нерушимый. Отец правильно выбрал тебе имя. Но что же это я? Ты голоден, сынок?

Лэйнар кивнул с улыбкой, зная, что маме будет приятно. И правда, она зажглась, отбросила садовые принадлежности и увлекла его за собой в комнату.

– Мы не пойдём в столовую, хорошо? Хочется побыть с тобой вдвоём. Ты не против?

– Я к тебе прилетел.

Она притянула его голову к себе и поцеловала в лоб. Затем отдалила немного, глядя в глаза. У Лэйнара были такие же, как у мамы, карие.

– Спасибо, сынок.

– За что, мам?

– Что приехал. Я знаю, ты в обиде на нас…

– Я? – удивился Лэйнар. – О чём ты?

Она отпустила его и спросила, словно не услышала его вопроса:

– Что тебе приготовить? Я могу сама или попросить кухарку? Хочешь, как в детстве ты любил, ореховые рулетики с кактусами? Или что-то ещё существеннее? О, Свет, да ты же, кажется, прямо с дороги. Отец говорил, что ты прилетишь именно сегодня, но я не думала, что ты к нам залетишь…

– Мам, я съем всё, что предложишь. Я ужасно голодный.

– Хорошо. – Она провела рукой по его голове. – Садись, Лэй. Я сейчас, я быстро.

И не дожидаясь прислуги, мама вышла стремительно из комнаты, оставив его одного. Лэйнар сошёл по одной из двух лестниц, спускающихся, словно крылья бабочки в центр комнаты. Сел на широкий, изогнутый вдоль части стены в нише тёмно-синий диван, откинулся на мягкую спинку и осмотрелся: давно он тут не был.

Отец сделал для мамы поистине королевские покои с отдельным выходом в подвесной сад: полы и стены из редкого и дорогого розового мрамора; круглые окна на разной высоте, чтобы мама, даже влетая, видела великолепный сад, который так любила.

Весь холл был украшен растениями: они спускались каскадами с замысловатых рельефов первого уровня, с вершины колонны из персикового, похожего на отёкшую свечу сталактита из пещеры звуков. Стоило провести по нему пальцами и попросить откликнуться, он наполнял покои волшебными перезвонами, уносящимися под высокий купол, под которым можно было летать сколько угодно, упражняясь или танцуя, не ограничивая себя в движениях.