Тяжело вздохнув, Роберт повернулся, чтобы посмотреть на ее профиль.

О да, она бросила играть в ту самую минуту, когда поняла, что на нее никто не смотрит!

Но больше всего его злило, что даже несмотря на ее полное безразличие к нему, о котором он прекрасно знал, Дебора по какому-то странному капризу природы обладала властью вызывать в нем эти жгучие приступы желания уже одним тем, что сидела здесь и отстраненно смотрела в окно.

Неужели она ждала, что он постарается вывести ее из этого состояния?

Нет. Стоит ему пойти по этой дорожке, и он превратится в просителя, смиренно умоляющего ее о милости.

Что ж, ей предстоит понять, что он никогда и ни о чем не будет ее умолять!

– Напрасно вы сидите с таким нелепым надутым видом, – заявил он.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – сухо ответила она, бросив взгляд в сторону Линии.

– Вам не нравится, что Линии едет с нами? – Роберт нахмурился. – Придется потерпеть. Линии моя правая рука, я никуда не езжу без него, – начал он. Потом, посмотрев на левый рукав своего мундира, добавил: – Пожалуй, будет точнее сказать, что он моя левая рука. Я не могу без него обойтись. Он помогает мне сесть в карету и выйти из нее. А когда мы останавливаемся на ночлег, он подает мне еду, раздевает меня, моет и укладывает в постель. Он неотъемлемая часть моей жизни. А теперь и вашей тоже. Привыкайте!

– Простите, – смущенно пролепетала Дебора. Она ни разу не задумывалась над тем, что ее муж так беспомощен. Он всегда казался ей гораздо более мужественным, чем другие мужчины, которых она знала, и она совершенно забыла, какие неудобства должны представлять для него его изъяны.

– И раз уж мы обсуждаем мою повседневную жизнь, думаю, будет лучше, если я сразу скажу вам, что ни при каких обстоятельствах не позволю вам спать в отдельной спальне.

Роберту приходилось признать, что она вышла за него только ради денег, а значит, ей придется принять его условия, чтобы иметь доступ к его средствам. Время разыгрывать представления прошло, начинается настоящая, полная трудностей жизнь, и его жене стоит знать, с чем ей предстоит столкнуться.

– С самого начала мы будем спать вместе в одной постели. После того как Линии отвяжет мою деревянную ногу и я отложу костыль, мне будет трудно вставать с кровати без посторонней помощи. Вы должны понимать, насколько это неудобно, если я… почувствую нужду в вас, а вы будете спать где-то в другой комнате. Полагаю, вам будет неловко, если я стану звонить прислуге, чтобы вас привели ко мне, а потом, когда дело будет сделано, отправлю вас назад, как продажную девку? Или вы думаете, что Линии будет отводить меня к вам, ждать, пока я все сделаю, а потом помогать мне вернуться к себе?

Судя по багровому румянцу, предательски выступившему на и без того красных щеках Линии, Дебора поняла, что он слышит каждое слово.

– Не могли бы мы поговорить об этом наедине? – взмолилась она, шокированная тем, что ее муж обсуждает такие деликатные вопросы в присутствии слуги.

Почему у него такое плохое настроение? Дебора могла понять, что Фоули расстроен. Ему пришлось жениться на женщине, к которой – а это становилось все более очевидным – он не питал никаких чувств. Но зачем втягивать во все это слугу? Даже если капитан Фоули считал, что она это заслужила, при чем здесь Линии?

– Вы смущаете своего человека.

Он повернулся и посмотрел на Линии, который упорно продолжал сидеть с закрытыми глазами, старательно делая вид, что спит.

Капитан пожал плечами:

– Полагаю, вы понимаете, что этот разговор неизбежен. И вам нет смысла делать попытки перечить мне.

Роберт больше не собирался страдать, как сегодня, когда он весь день мучился от неопределенности и его душевный покой зависел от ее каприза. Наклонившись, он прошептал ей на ухо:

– Если мне понадобится женщина и вы откажетесь подчиниться моим желаниям, я без сожаления пошлю Линии, чтобы он вытащил вас из вашей девичьей комнаты и привел ко мне. Даже если вы будете сопротивляться и плакать. И не надейтесь, что он не выполнит такой приказ.

Грубость его слов заставила Дебору вздрогнуть. Она не могла понять, почему он думал, что она откажется делить с ним постель. Это делают все замужние дамы. Ее мать с отцом всегда спали вместе.

Нет, больше всего Дебору шокировала мысль о том, что, если она не подчинится его диктату, капитан готов заставить своего слугу применить к ней силу. Это кардинально отличалось от ее представлений о супружеских отношениях.

Потрясенная и возмущенная перспективой такого замужества, каким оно рисовалось ей со слов капитана Фоули, она, как могла, вжалась в спинку сиденья, чтобы тот не видел, как ее глаза наполняются слезами обиды.

Когда хозяйка постоялого двора, где они остановились на ночь, отвела ее в отдельную от мужа комнату, Дебора очень удивилась.

– Мне кажется, это какая-то ошибка, – сказала она, памятуя о недавнем разговоре.

– Никакой ошибки, – услышала она резкий голос капитана, доносившийся из-за двери, объединявшей ее комнату с соседней. – Уолтон выслал вперед человека, чтобы забронировать нам отдельные покои. Спасибо, больше ничего не надо, – сказал он хозяйке, входя в комнату Деборы. Та вежливо поклонилась и ушла.

Должно быть, на лице Деборы отразилось удивление, потому что капитан добавил:

– Вы же не ждете, что Линии будет вас раздевать и укладывать в постель, как меня?

Она невольно охнула, возмущенная таким предположением.

– Нет, думаю, нет, – ответил он на свой вопрос. – К вам пришлют девушку, которая здесь работает, она сделает все что нужно. Когда я буду готов, я позвоню, и вы придете ко мне.

Сообщив ей свой вердикт, капитан Фоули повернулся и вышел из комнаты.

Дебора всегда считала себя уравновешенным человеком, но в тот момент ее охватило почти непреодолимое желание что-нибудь разбить. Или топнуть ногой и заплакать.

Однако, будучи слишком хорошо воспитанной, она ограничилась тем, что уселась в кресло и хмуро уставилась на дверь, за которой скрылся ее несносный муж.

Интересно, если бы граф не заказал для них эти комнаты и не договорился, чтобы прислали горничную помочь ей раздеться, неужели он действительно мог пойти на такое варварство, что унизил бы ее, заставив своего слугу расстегивать ей платье? Она же его жена, фыркнула Дебора, развязывая ленты своей шляпки и кладя ее на колени. Всего несколько часов назад он дал клятву заботиться о ней.

С тяжелым вздохом она постаралась подавить подступающие слезы жалости к самой себе. Пока ни о какой заботе не могло идти речи. Напротив, такое впечатление, что капитан старался как можно больнее обидеть ее. Дебора чувствовала себя усталой, голодной и совершенно сбитой с толку. Она не имела понятия, ни в каком городе они находятся, ни в каком направлении от Лондона движутся.