— Нет. Это проблема моей мамы. Не моя.

Парень одарил меня улыбкой.

— Хорошо.

Потом он больше ничего об этом не говорил. Следующее, что Нэш спросил: — Твои родители развелись?

Я покачала головой.

— Они никогда не были женаты. Я никогда не встречала своего отца. Ему плевать.

Парень нахмурился.

— Звучит как придурок.

Я кивнула головой в знак согласия.

— Не могу себе представить, что моя мать нашла в нем. Если только он не очаровал ее. Ее легко очаровать. Живет в счастливом мире, где не происходит ничего плохого. Даже если и происходит, она находит в этом светлую сторону и продолжает жить дальше.

Когда я была моложе, это меня раздражало. Я хотела, чтобы мама приняла реальность. Я не понимала, почему она не расстраивается из-за плохих вещей. Как в тот раз, когда нам пришлось целый месяц питаться бутербродами с арахисовым маслом и молоком, потому что наша машина сломалась, и чтобы починить ее, потребовалась большая часть ее месячной зарплаты. Но вместо того, чтобы расстраиваться, она нарезала бутерброды забавными формами. Каждый вечер создавала новую историю из сэндвич-персонажей. Просто она была такой. Всегда оптимистична. Я поняла это, когда стала старше. И теперь я была благодарна за это. Мама заставляла меня улыбаться много раз, когда мне просто хотелось плакать.

— Мне всегда больше всего нравилось просить угощенье на Хэллоуин в твоем доме. У твоей мамы были самые лучшие украшения и домашние угощение. Те кексы были вкуснее, чем любые конфеты. А в один год это были рисовые угощения в форме тыкв. Детский джекпот.

Я улыбнулась. Мама всегда любила Хэллоуин и Рождество. Она сделала оба этих праздника значимыми. Ее волнение по поводу них волновало меня не меньше. Пройдет всего несколько недель, прежде чем она заставит меня заползти на чердак и достать ей украшения для Хэллоуина. Может, она и покрасила потолки, но по чердачной лестнице все равно не полезла бы. Это была моя работа.

— Мы потратили несколько дней до Хэллоуина, делая их. Ты бы видел, что она делает на Рождество. Мои учителя с нетерпением ждут больших праздничных банок, полных угощений, которые она приносит в школу. Когда я перешла в среднюю школу, а она все-еще продолжала это делать, то было неловко, но я справилась. Теперь я не поднимаю шума, когда приходится тащить все эти банки в школу и раздавать их.

Нэш усмехнулся.

— Черт, она как Марта Стюарт.

— Даже близко нет! Марта убирает свой дом намного чаще, чем моя мама.

Нэш все еще улыбался, когда подъехал к закусочной в городе.

— Я уже сделал заказ. Подожди здесь. Я пойду возьму его.

Я растерянно кивнула. Почему мы не ели там? Первой моей мыслью было, что ему будет неловко, когда его видят со мной. Я почти ожидала этого. Но потом поняла, что этого не могло быть. Парень ведет меня на футбол, а потом куда-то еще. Я старалась не дать старой Таллуле просочиться внутрь. Той застенчивой, неуверенной девушке, которая пыталась спрятаться от всех, чтобы никто не смеялся над ней.

Блейкли вышла из закусочной с группой болельщиц. Все они были одеты для игры. Я знала, что на самом деле они там не ели. Не перед тем, как часами активно болеть на поле. Но несколько чашек кофе или содовой они могли пропустить.

Блейкли заглянула внутрь, театрально вздохнула, а затем сказала что-то другим девушкам. Я не была уверена, что именно, но, похоже, она говорила о Нэше. Как будто ей грустно из-за него. Или она жалела его.

Когда Нэш вышел, она что-то сказала ему, и он остановился. Все его тело напряглось, и я среагировала прежде, чем успела подумать. Открыв дверь машины, вышла наружу. Я уже почти подошла к группе, когда другие девушки начали замечать меня. Я никогда по-настоящему не пыталась ходить с напыщенным или самодовольным видом. До сих пор. Высоко подняв голову, я сделала уверенное лицо и перекинула волосы через левое плечо.

Я сотни раз видела, как это делали те самые девушки, к которым я приближалась. От всеобщего внимания меня затошнило. Но я этого не показывала. Вела себя так, будто весь мир принадлежит мне, и это было забавно.

— Ты нашел друзей, — сказала я Нэшу, обнимая его свободной рукой и становясь рядом. — А вы не опоздаете? — спросила я как можно ласковее, не сводя глаз с Блейкли.

Она выглядела смущенной и удивленной.

— Ты что, с ней? — наконец спросила Блейкли, ее лицо из жалостливого превратилось в сердитое.

— Таллула, это Блейкли. Уверен, что ты никогда не встречалась с ней. Она очень поглощена собой. Не легко заводит друзей, — непринужденно ответил Нэш, не теряя ни секунды.

Мне захотелось дать ему пять.

— Я знаю, кто она! — огрызнулась Блейкли. — Все знают о толстухе, которая похудела. Уродка.

Она произнесла эти слова в надежде причинить мне боль. Но я провела годы, спокойно наблюдая за людьми со стороны. Я могла читать выражения лучше, чем большинство. Блейкли ревновала. Она бросила Нэша, но не ожидала, что он так легко и быстро уйдет. Это задело ее самолюбие.

— Не знала, что потеря веса — это уродливо. Ты меня просветила, — ответил я с улыбкой.

Она хотела сказать мне что-то еще, но захлопнула рот и снова перевела взгляд на Нэша.

— Мы расстались, сколько? Три дня назад? И ты уже встречаешься с кем-то? — В ее голосе звучало возмущение.

Она серьезно? Я видела ее с Хантером в понедельник.

— О, вы что расстались только во вторник? А Хантер знал ли об этом? Потому что сеанс ощупывания, который происходил в коридоре во время второго урока в понедельник между вами двумя, показал, что ты была совершенно доступна.

Ее глаза расширились, а затем превратились в щелочки, когда она посмотрела на меня.

— Не лезь в это, сука! Никто не спрашивал твоего гребаного мнения.

Затем вмешался Нэш. Он встал, между нами, в защитном жесте.

— Не смей так с ней разговаривать. На самом деле, Блейкли, если бы ты вообще не говорила со мной, было бы лучше всего. — Он повернулся и взял меня за руку. — Пошли отсюда. Она пустая трата нашего времени.

Я не могла не оглянуться через плечо, когда мы шли к его «Эскалейд», и улыбнуться ей.

— Сука! — крикнула она мне.

— Ты дразнишь её? — спросил Нэш с ноткой юмора в голосе.

— Возможно, — согласилась я.

— А ты дерзкая, мисс Лидделл. Я не знал.

Я пожала плечами, когда он открыл передо мной пассажирскую дверь.

— Ты многого обо мне не знаешь.

Нэш все еще смотрел на меня, когда я забралась внутрь и села.

— Я бы хотел это изменить.

Улыбка, расплывшаяся по моему лицу, была такой широкой, что почти причиняла боль.