Там были кобра, демон, образующийся из дыма, девушка в стиле пин-ап и псалмы курсивом, бегущие по холсту плоти. Когда он напрягал мышцы, нанося удары руками и ногами, изображения словно двигались: девушка танцевала, демон извивался, змеи шипели. Внезапно Бастиан остановился. Словно почувствовав ее присутствие, он развернулся и ухмыльнулся.

– Buenas tardes, señorita[8], – раскинул он руки в приветственном жесте. – Заходи.

– Я изучаю территорию, – объяснила Ника.

– Вот как? И что, есть уже открытия?

– Густо татуированный полуодетый молодой человек, – пожала она плечами и отвела взгляд, давая ему шанс натянуть рубашку.

Бастиан не двигался.

– Хочешь? – предложил он.

– Прошу прощения?

Ника проследила за его взглядом, указавшим на боксерскую грушу.

– Ах это…

Она согнула руку, вспоминая ощущение на ладони от пощечины, которую дала ему. С удивлением девушка заметила, что у него на щеке все еще оставалась небольшая красная отметина. Ника кивнула и встала рядом с ним. Она хотела, чтобы он расслабился. Если бы она сумела усыпить его бдительность, информация стала бы доступнее. Ей также очень хотелось что-нибудь ударить. Бастиан принес пару перчаток и помог надеть их.

Он продемонстрировал серию ударов: они были звонкими, точными и быстрыми.

– Давайте посмотрим, что получится у тебя, – сказал Бастиан, останавливая колебания груши двумя руками.

Собрать необходимую для удара ярость Нике было несложно. Немало ее гнездилось в сердце еще с момента посещения кабинета Хефе. Ника сжала кулаки и ударила. Один. Два. Три. Груша чуть-чуть качнулась.

Хм. Недостаточно.

– Еще, – скомандовал Бастиан.

Ника подчинилась.

Еще раз. Шмяк.

Еще раз. Хлоп.

Еще раз! Шмяк.

Ника тяжело дышала. Каждый удар, как выстрел из пистолета, высвобождал небольшую порцию ее ярости.

– Неплохо, – сказал Бастиан. – Видно, что гнев есть, но техники нет. Тебе нужно немного расслабиться. В твоем теле излишек напряжения. Держись на ногах легко.

Бастиан приобнял ее, поправляя стойку, и раздвинул ей ноги легким, но твердым пинком. Она сердито глянула на него через плечо.

– Я сама могу исправить стойку.

– Я не сомневаюсь, – засмеялся Бастиан. – Но гораздо веселее, когда я тебя настраиваю.

Он флиртует с ней, поняла Ника. Это было хорошо: она сможет это использовать.

Ее взгляд привлекла стеклянная барная тележка с бутылками – нетипичный для спортзала объект. Но если она правильно помнила уроки своей тети Сони, именно алкоголь лучше всего развязывает язык. Она не станет спрашивать у Бастиана, зачем здесь спиртное, если оно может выступить в роли ее союзника.

– Выпивка помогла бы мне расслабиться, – смущенно предположила она, кивая в сторону мини-бара.

Бастиан улыбнулся и налил ей маленькую порцию чистого напитка из прозрачной, необычной формы бутылки.

Ника пристально смотрела на жидкость, лихорадочно обдумывая свой план. «Если он будет пьян, больше шансов, что он выдаст информацию. Надо начать процесс!» Она опрокинула стопку и почувствовала, как жидкость прожгла себе путь к желудку и тепло разлилась в нем. Она вздрогнула, и Бастиан засмеялся.

– У тебя много татуировок, – заметила Ника. – Они выглядят очень дорогими.

Комментарий служил двум целям: разоружить его комплиментом – Бастиан производил впечатление тщеславного типа – и побудить его к разговору о финансах. У Ники не было собственных татуировок, но она была достаточно в теме, чтобы догадаться, сколько они стоят. Проработка деталей на спине и руках Бастиана должна была занять часы и стоила не одну тысячу долларов…

– Деньги не проблема, – заносчиво заявил он.

Бастиан был не просто одним из персонала гасиенды, убедилась Ника. Он был богат и – с учетом его поведения – выполнял какую-то важную роль. Но он молод, слишком молод, чтобы заслужить такое положение.

– Теперь попробуй еще раз, – прервал он ход ее мыслей.

Ника повернулась к груше. Ударила ее изо всех сил. Снаряд качнулся заметнее, чем в первый раз. Бастиан одобрительно кивнул; девушка била снова и снова. А потом еще раз и еще.

– Вкладывай в удар весь вес своего тела! – прорычал он.

Ника послушалась.

Бастиан подал ей еще одну стопку. Она проглотила порцию напитка – на этот раз он не так сильно обжег – и продолжила наносить удары. Ника остановилась, только когда ее стал заливать пот и футболка прилипла к телу.

– Откуда ты знаешь Хефе? – спросила она, останавливая грушу.

– Я знаю его, сколько себя помню.

– А чем он зарабатывает на жизнь?

– Он помогает людям, – был ответ Бастиана.

Ника фыркнула и закатила глаза.

– Ясное дело. Как именно он помогает людям?

Лицо Бастиана сделалось угрюмым.

– Помогает им найти лучшие версии самих себя.

Она ожидала, что он продолжит, но вместо этого получила только молчание. Ника заметила, что, когда Бастиан серьезен, его пухлые губы сжимаются в тонкую линию. В точности как у Хефе. На самом деле, у него был такой же цвет глаз… «Я знаю его, сколько себя помню».

– Хефе твой отец! – воскликнула она.

Теперь ей многое стало ясно. Его молодость, его богатство, его авторитарный тон. Но почему они с Хефе не ведут себя как отец и сын?

Бастиан проигнорировал ее догадку и начал колошматить соседнюю грушу: каждый удар его становился более точным и смертельным, чем предыдущий.

Ника налила ему из той же бутылки. Он выпил без возражений. Ника тоже возобновила удары. По этому вопросу она не получит больше ответов.

Шесть порций выпивки, сотни ударов, бесконечные вопросы, практически без ответов, и Ника по-прежнему почти ничего не знала. То ли Бастиан так искусно уклонялся, то ли она задавала неправильные вопросы, то ли он просто был недостаточно пьян.

В какой-то момент Бастиан прошел в угол зала и включил музыку. Громкий ритмичный реггетон [9] грянул из динамиков во всех четырех углах с силой, достаточной для того, чтобы заглушить все дальнейшие расспросы.

Ника нахмурилась. Бастиан улыбнулся ей и указал на свое ухо. Этот ублюдок решил попросту заткнуть ее.

Очевидно, что план ее не сработал. Ну и ладно, сдалась Ника. Она стянула с себя мокрую от пота футболку, словно змея старую кожу, и отбросила ее в сторону, оставшись в маечке. Она позволила разуму освободиться и теперь слышала только красивые испанские слова, смысла которых не понимала.