Флоренс объяснила, что ей велено поднять ребенка рано утром на процедуры, и няня с негодованием обрушилась на нее.

— Простите, — сказала Флоренс, — но меня просил об этом мистер Фитцгиббон. Я уверена, что вы хотели бы успешно лечить девочку.

Простившись на время с Фибе, которая все еще капризничала, Флоренс спустилась вниз. Бедная маленькая Фибе была очень больна, впрочем, не безнадежно. У нее был еще шанс выздороветь в случае правильного ухода и лечения в больнице. Но стоит им скрыться за дверью, размышляла Флоренс, и няня опять станет во всем потакать ребенку. Назначенное мистером Фитцгиббоном лечение, конечно же, ничего не даст…

Флоренс не знала, куда пойти и чем заняться, и вокруг никого не было. Врачи, вероятно, обсуждали свои заключения или пили чай с Виллерзами. Пожалуй, от чашки чаю она бы тоже не отказалась. Так никого и не встретив, девушка, пройдя через коридор, вышла в сад побродить по безукоризненно ухоженным дорожкам.

Стоя у окна гостиной, мистер Фитцгиббон слушал бесконечный монолог миссис Виллерз, которая сначала уверяла врача, что все его рекомендации тщательнейшим образом выполнялись, потом стала распространяться о собственных болезнях, но глазами мистер Фитцгиббон следил за прогуливающейся на солнышке Флоренс. Под аккуратной шапочкой переливалась копна медно-рыжих волос, и он подумал, что даже в строгой форме девушка хорошо смотрится в саду среди роз.

Наконец миссис Виллерз раздраженно произнесла:

— Пожалуй, нам лучше перейти к чаю. Садитесь, мистер Фитцгиббон, и вы, мистер Гиббз. Полагаю, сестра тоже не откажется от чаю?

— Уверен, сестра Нейпир с удовольствием согласится. Я вижу, она гуляет по саду.

— Арчи, пойди и приведи ее, ладно?

Разговор за чаем был натянутым, имя девочки не упоминалось. Только когда чашки со стола убрали, мистер Фитцгиббон самым вежливым образом заметил:

— Если можно, мы с сестрой Нейпир выйдем в сад: я хочу дать ей указания на завтрашнее утро, а после мы могли бы поговорить о Фибе.

Когда они достаточно удалились от дома, он спросил:

— Что скажете?

— Что скажу, сэр? Если вы о Фибе, то я считаю, что им должно быть ужасно стыдно за такое пренебрежение лечением. Если бы оно тщательно выполнялось и девочку можно было вернуть в больницу… Неужели вы не можете их заставить? — в запальчивости спросила она.

— Дорогая моя, если только не жить здесь и не вести наблюдение за ребенком, я не вижу возможности что-либо изменить. Я предложил родителям нанять сиделку для ухода за Фибе. Миссис Виллерз заявила мне, что няня будет против и наотрез откажется это обсуждать. Доктор Гиббз сделал, что мог. Нельзя настаивать на лечении вопреки воле пациента или его родителей, как в данном случае.

— Няня пришла в ярость, узнав, что я собираюсь потревожить Фибе завтра утром.

— Я это предвидел. Хотите, чтобы я пошел вместе с вами?

— В шесть часов утра? — Она повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза. — Нет, не стоит.

— Я планирую уехать около девяти утра. В половине девятого прибудет мистер Гиббз. Вы уложитесь к этому времени?

— Да, сэр.

— Неужели нельзя, — мягко начал мистер Фитцгиббон, — сейчас, когда мы одни, постараться не называть меня на каждом шагу «сэром»?

— Можно, только это совсем ни к чему, — отозвалась она.

— Так я чувствую себя стариком.

— Вздор, никакой вы не старик… Я должна буду обедать вместе с вами или мне принесут что-нибудь на подносе?

Он остановился. Его взгляд выражал холодное удивление:

— Неужели, вы считаете, что я такое позволю? Странно, что вам вообще пришла такая мысль в голову.

— Вы — да… Но вот миссис Виллерз, она…

— Не будем тратить время на эти разговоры. — Они повернули к дому. — Завтра в два часа дня у меня операция. Штатная медсестра выходная, поэтому прошу вас ассистировать вместо нее.

— И вы только теперь сообщаете мне об этом! — воскликнула пораженная Флоренс. — Нет, вы действительно…

— Что?.. — мягко вставил мистер Фитцгиббон.

— Нет, ничего. Что за операция?

— Лобэктомия. Справитесь?

— Сделаю все, что в моих силах, сэр, — ровным голосом произнесла она, но ее голубые глаза вспыхнули, а щеки залились краской.

— Вы так обворожительно красивы, когда сердитесь, — заявил мистер Фитцгиббон и, открыв дверь в гостиную, пропустил девушку вперед.

Комната Флоренс находилась поблизости от детской. Вполне приятная комната, подумала девушка, учитывая, что интерьер напоминал скорее гостиничный номер. Дверь рядом вела в ванную, и девушка перед обедом провела целый час, лежа в ванне и размышляя о мистере Фитцгиббоне. На память приходило разное: то обрывки разговоров, то его умение превращаться из приятного собеседника в строгого врача-консультанта, она вспоминала, как ловко он управлял машиной, как сумел выйти из практически безнадежной ситуации, спасая мужчину в грузовике. «Нет, довольно, пора кончать им восхищаться», — решила Флоренс, увидев в зеркале, как сильно она покраснела.

Позже, уже в постели, она принялась перебирать впечатления вечера. Обед прошел очень официально. Увидев миссис Виллерз в черном шифоне с блестками, Флоренс особенно неловко почувствовала себя в униформе, несмотря на то что на ней был запасной комплект из сумки. Разговор плохо удавался. Миссис Виллерз тараторила о своей хрупкой конституции, муж ее почти не старался поддерживать беседу, а мистер Фитцгиббон с его изысканными манерами умело вставлял нужное слово в нужное время. Что до самой Флоренс, то она лишь отвечала, когда ее спрашивали, и делала вид, что слушает словоохотливую миссис Виллерз, на самом же деле она думала о своем. Флоренс вспоминала о том и о сем, и с мыслью о мистере Фитцгиббоне наконец заснула.

Они отправились в обратный путь в девять утра, и Флоренс с облегчением вздохнула, когда мистер Фитцгиббон выехал из владений Виллерзов. Раннее утро для нее было сущим наказанием. Фибе вела себя несносно, а няня лишь усугубляла положение. Флоренс подмывало сказать ей, что, балуя ребенка, наносишь ему только вред, но Флоренс решила не повторять то, что мистер Фитцгиббон наверняка уже говорил. Флоренс завтракала в одиночестве, врачи в это время беседовали с Виллерзами. Сидя в машине, девушка украдкой взглянула на строгий профиль ее спутника и решила помолчать до тех пор, пока с ней не заговорят.

Они проехали почти половину пути до магистрали, прежде чем он завел разговор с Флоренс.

— Мы сделали для этого ребенка все, что могли. Доктор Гиббз будет настаивать на том, чтобы вернуть девочку в больницу, но боюсь, когда они согласятся, будет слишком поздно ей чем-то помочь.

— Бедное дитя, — проговорила Флоренс.

— Вы прекрасно выполнили свои обязанности, и мне очень жаль, что с вами обошлись не лучшим образом.