Он задумчиво провел рукой по волосам.

— Я тут подумал, что ты можешь организовать свое дело — консультировать состоятельных людей, как оказывать помощь тем, кто в ней нуждается.

Ева удивленно заморгала.

— Правда?

— А почему нет? Ты же не хотела оставлять свою работу, я знаю, что тебе скучно без дела. Консультировать можешь официально или неофициально — как тебе больше захочется. Богачам нравится быть филантропами, но они далеко не всегда знают, с чего начать, куда и на что лучше пожертвовать деньги. А у тебя наверняка есть немало полезных контактов в сфере благотворительности. Так что подумай об этом.

Ева медленно кивнула.

— Ты не перестаешь удивлять меня.

— Каким образом?

— Когда мы познакомились, я подумала, что ты просто богатый самовлюбленный плейбой, но ведь это не так, правда? Оказалось, что ты готов помогать. Ты жертвуешь деньги на благие дела.

— Я просто откупаюсь. Истинная филантропия — не мой конек.

Повернувшись к Даниелю, Ева изучающе посмотрела на него, словно пыталась прочесть его мысли.

— Что ж, по крайней мере, ты не кривишь душой о своих мотивах и не используешь благотворительность, чтобы продвинуться или прославиться.

— Ты знаешь людей, которые так делают?

Она кивнула.

— Для некоторых филантропия — это некое… шоу.

— Шоу? Как это?

Ева скривилась.

— Пожалуйста, не думай, что я хочу сказать о них что‑то плохое. То, что они делают, — замечательно, невзирая на мотивы. Просто для некоторых это… желание прославиться, заставить говорить о себе, а не искренний порыв помочь или сделать мир лучше. Но, конечно, тех, кто действует по велению души, много. Уверена, и ты знаешь таких людей.

— А что думаешь о моем брате? Он из какой категории филантропов?

Ожидая обычного восхищения тем, каким прекрасным человеком был Пиета, Даниель слегка напрягся, когда Ева, закусив губу, чуть помедлила с ответом.

— Ты относишь моего брата к категории тех, кто жертвует ради показухи? — медленно спросил он, чувствуя, как внутри вскипает гнев.

— Я этого не говорила.

— Но ты этого и не отрицаешь.

— Я встречалась с ним всего пару раз и ни разу даже не говорила с ним. Я едва знала его.

Ее попытки уйти от прямого ответа усилили его раздражение.

— Однако думаешь, что знаешь его достаточно, чтобы осуждать.

— Я его не осуждала, — запротестовала Ева. — Он был прекрасным человеком, он невероятно много делал, чтобы помогать нуждающимся…

— Но тебе кажется, что он делал это напоказ. — С бешено колотящимся сердцем Даниель наклонился вперед. — Мой брат сделал куда больше всех, кого я знаю, чтобы помочь нуждающимся. Он уйму времени тратил на разработку и финансирование благотворительных проектов. Он много раз бывал в серьезных ситуациях, но никогда не радел о своей безопасности, потому что хотел помогать и знал, что его положение это позволяет. Он ни цента на этом не заработал, в отличие от наемного персонала, который получает деньги за свои добрые дела. И у тебя хватает духу его критиковать?

В ответ на его тираду Ева пораженно молчала. Даниель и сам не понимал, отчего так завелся: в глубине души он понимал, что он не прав по отношению к Еве, но уже не мог остановиться. За всю свою жизнь он ни разу не слышал ни слова критики в адрес брата. Ни разу!

— Я не критиковала его, — спокойно возразила Ева, но голос ее дрогнул. — Ты спросил, что я думаю, я тебе сказала. Твой брат делал поразительные вещи — и ничто этого не изменит, особенно мое личное мнение, в котором нет ничего плохого.

Даниель сделал глубокий вдох и впился пальцами в сиденье автомобиля. Ему было больно оттого, что мнение Евы так точно совпало с его собственным. Он всегда считал, что Пиета действует напоказ, а не от чистого сердца. Но его потаенные мысли — это одно: Пиета был его братом, так что он вправе критиковать его. Но только он. И никто другой.

— Ты имеешь право на свое мнение, но тебе стоит помнить, что я всегда буду защищать брата.

— Я понимаю, — тихо отозвалась она. — Семейные узы — штука крепкая. Даже когда твои близкие — худшие люди на свете, инстинктивно все равно хочется защищать их.

Да уж, она знала, о чем говорила. И это разозлило его еще сильнее. Но он не хотел знать деталей. Он вообще ничего больше не хотел знать о ней. Их брак основан на долгосрочном соглашении, и эмоциям здесь не место. Все, что он чувствует к ней, — плотская страсть.

Ева чувствовала себя ужасно несчастной. Она не сказала Даниелю ничего плохого о его брате, но чем‑то разозлила его. Ей бы стоило держать рот на замке. Она никогда не считала, что Пиета был из тех филантропов, которые действуют ради того, чтобы ими восхищались. Даниель же не переставал удивлять ее: под маской самовлюбленного эгоиста скрывался прекрасный человек, который не нуждался во всеобщем поклонении. Напротив, он делал все, чтобы его благотворительность не бросалась в глаза.

Последние десять минут поездки до замка в салоне машины царило молчание. Когда они заехали во внутренний двор и остановились, Даниель вышел из машины и предложил Еве руку, чтобы помочь выйти. Однако вместо того, чтобы, как обычно, попытаться задержать ее ладонь в своей, выпустил, едва Ева ступила на землю.

Они молчали, пока шли в теперь уже теплую спальню.

Готовясь ко сну, Ева размышляла, что же сказать Даниелю, чтобы между ними снова воцарилось взаимопонимание. В процессе этих размышлений она вдруг с испугом осознала, как быстро изменились ее чувства к нему.

Их отношения с Иоганном развивались очень медленно, даже как‑то застенчиво. Их связывала искренняя дружба и любовь, но не страсть. Глядя на него, она ощущала себя в безопасности. Целуя его, она чувствовала безмятежность.

Когда она смотрела на Даниеля, ей казалось, что в ее груди бьются два сердца. А когда он поцеловал ее, она ощутила желание, которое едва могла укротить.

Нет, не укротить. Это неверное слово. Разве возможно укротить силу природы? От нее можно только бежать и надеяться, что бежишь достаточно быстро. Или спрятать и уповать на то, что она спрятана в надежном месте. От чувства, которое вызвал в ней поцелуй Даниеля, Ева попыталась бежать, но понимала, что это бесполезно. Все время, что она была рядом с ним, между ними пульсировало взаимное притяжение — пугающе сильное притяжение. И Ева изо всех сил старалась справиться со своими страхами. Чего же ей бояться? Это же просто секс…

Секс всегда мало значил для нее, так почему сейчас все иначе? Она в самом начале прямо сказала Даниелю, что секса между ними никогда не будет, потому что их брак зиждется лишь на деньгах, а тело свое продавать она не намерена.