С течением времени поддерживать романтику в отношениях становится не так-то просто. Когда у вас с объектом обожания появляется один почтовый ящик на двоих, переписка заканчивается. А когда однажды утром вы разбираете сливное отверстие, чтобы понять, почему вода так плохо уходит, и находите там локоны своей любимой, вы испытываете совсем другие ощущения, чем в юности.

Магия «части вместо целого» проявляется в форме фетишизма. Фауст умолял Мефистофеля выманить что-нибудь из личных вещей Гретхен: «Дай мне с груди ее платок, подвязку хоть иль сам чулок!» Эта магия работает, когда вы отправляетесь в путешествие и берете с собой ношеную футболку партнера, чтобы одинокими ночами создать хотя бы обонятельную связь с любимым. Это лучше, чем фото. Этот принцип отлично работает с детьми. Вещи успокаивают, если они связаны с определенным человеком или чувствами. Носовой платок с запахом мамы утешает. На другом конце эмоциональной шкалы находится продажа использованного нижнего белья, от которого многие скривили бы нос, но и в этом случае привлекательность создает только сила воображения.

Я думаю, именно идея, что «дух» может переходить от объекта к объекту, легла в основу клеточной терапии, которая пытается омолодить стареющее тело с помощью инъекций клеток не родившихся телят и ягнят. С точки зрения науки это сомнительная процедура, но из-за магического мышления она может показаться заманчивой даже просвещенным людям. Вера во что-то неосязаемое играет большую роль и в традиционных медицинских взаимодействиях, например в пожертвовании органов. Ведь если душа находится в сердце, то что будет со мной, если мне пересадят сердце другого человека? Такие вещи редко обсуждают, но я убежден, что бессознательное отрицание донорства органов отражает именно такой образ мышления. Я сам донор, и я верю, что после смерти мне не понадобятся мои почки, печень и роговица, зато примерно семь человек смогут обрести новую жизнь. Я считаю это заявкой на бессмертие тела! Я думаю, что легко принял бы чужое сердце, если бы оно мне понадобилось. А вот с чужим мозгом мне, наверное, пришлось бы труднее. Кто же тогда будет мной?

В католичестве вера в реликвии также играет большую роль. Согласно Библии, Иисуса обрезали, когда ему было восемь дней от роду, и на протяжении столетий теологи всерьез дискутировали о том, что произошло с его крайней плотью – осталась ли она на земле или вознеслась вместе с ним на небеса. Чтобы разрешить спор четырнадцати церковных приходов, которые претендовали на обладание священным объектом, была собрана Особая Ватиканская Комиссия. Это одно из самых больших чудес католической церкви: приумножение божественной крайней плоти!

Вполне вероятно, что причиной чуда 1112 года, случившегося в церкви Девы Марии в Антверпене, тоже стала крайняя плоть сына Божьего. Когда епископ увидел, как перед ним упали три капли крови, он распорядился установить на этом месте великолепную капеллу и алтарь из мрамора. Из-за насмешек некатоликов над мнимой реликвией, в 1900 году Ватикан издал устный и письменный запрет на обсуждение крайней плоти Господа. После этого слухи о ней перестали быть достоянием общественности. Следующим маленьким чудом наших дней стала подскочившая цена машины Volkswagen Golf, на которой ездил Папа Римский. Классика немецкого автопрома, принадлежавшая когда-то кардиналу Иосифу Ратцингеру, была перепродана за девять с половиной тысяч евро. Позже на интернет-аукционе eBay подержанную машину продали за 188 938 евро и 88 центов. Человек предполагает, а Бог располагает? Или иногда бывает наоборот? Но где, по нашему мнению, находится духовная добавочная стоимость, где в предмете прячется прошлый владелец?

Звезды и кумиры тоже оставляют после себя реликвии. Какова ценность музыкального инструмента, на котором играл гениальный Джон Леннон? В 2000 году концертный рояль Steinway, за которым Джон Леннон написал свою композицию «Imagine», был куплен за 2,27 миллиона евро певцом Джорджем Майклом. Инструмент не только хранит память о ком-то, это часть культового обожания, которое показывает, что и в секуляризованном мире мы хотим верить во что-то магическое. Ведь если в этих клавишах не живет дух Джона Леннона, то за рояль явно переплатили. Но если он вдохновит Джорджа Майкла на написание новых хитов, то инвестиции оправданны.

Психологи предлагали людям надеть пуловер, который носил Адольф Гитлер. Многие испытали отвращение, лишь представив это, и отказались. Но где, на их взгляд, затаилось зло? Между петлями? И как оно может кого-то заразить, это ведь не свирепые бактерии? Отношение к злу как к болезни, которая может передаваться бытовым путем, заставляет нас избегать вещей, которыми владели неприятные нам люди. Хотя сегодня мы многое знаем о бактериях, вирусах и грибах, это отвращение сидит у нас в костях.

Пока я писал этот текст, «Зюддойче Цайтунг»[9] прислала мне сообщение о том, что на аукционе в Мюнхене продаются трусы Германа Геринга. Интерес к лоту остался в пределах разумного, и это успокаивает. Нижнее белье, которое продавалось в комплекте с ночной рубашкой, было продано всего за три тысячи евро, а начальной ставкой было пятьсот евро. Это прекрасно, что пианино, на котором сочинили гимн мира, в семьсот шестьдесят пять раз ценнее белья, в которое пускал газы великий нацист. «Ты можешь сказать, что я мечтатель, но я не один такой».

Кажется логичным, что как минимум в Европе, где все врачи чувствуют себя обязанными следовать единым научным стандартам, пациентов с одинаковыми заболеваниями лечат одинаково. Не тут-то было! Несмотря на то что все медики читают одни и те же научные издания и получают одни и те же рекомендации, выпущенные на основании лучших современных исследований, на практике все выглядит иначе: немцы беспокоятся о сердце, а французы – о печени. Этот факт звучит как шутка, но он подтверждается строгим анализом количества использованных лекарств. Немцы не отказались бы исследовать сердечным зондом каждого, у кого есть сердце, в этом мы достигли мирового мастерства. Может быть, в этом виновата наша романтическая традиция, но мы выпиваем в шесть раз больше сердечных лекарств, чем швейцарцы, у которых тоже есть сердце, но не так много «Доппельгерца».

Французы же центральным органом, отвечающим за здоровье организма, считают печень. Поэтому там выписывают так много печеночных лекарств. С точки зрения французов, ожирение печени приемлемо только для специально откормленных гусей.

В Италии и других южных городах предпочитают лекарства в форме суппозиториев (свечей). Являются ли эти нации «анально-зацикленными»? Нет, просто они большие любители поесть. Там признаком здоровья является хороший аппетит. Свечи, в сравнении с таблетками, более мягко воздействуют на кишечник. А желудок остается зарезервированным под еду.

Какую роль во всем этом играет душа? Французы принимают огромное количество успокоительных средств, стремясь быть расслабленнее, чем мы, немцы. Однако мы все равно пьем их больше. В англосаксонских же странах психотропных средств продается намного меньше. Там спектр нормального человеческого поведения шире, и человеку не диагностируют болезнь, как только он начинает «хандрить» – это считается вариантом нормы.