с тобой лапочка, а только ты отвернёшься — спасения нет от этого тирана, — шепчет она, и мы хихикаем, как две юные студентки.

Райден оборачивается на нас, удивлённо приподняв брови, и мы навешиваем на лица невозмутимое выражение. Завидев нашу отвратительную актёрскую игру, он тоже улыбается.

— Смотрю, вы вспомнили молодость, если не юность, — подкалывает он.

— Позволь нам эту небольшую вольность, — вздыхает Руби. — Для тебя здесь работа, а для нас — передышка от серой рутины. Очень хочется хоть на два дня притвориться теми беззаботными девчонками, что были здесь счастливы. О, — она указывает рукой на участок газона посреди отцветающих хризантем. — Помнишь, мы тут как-то дрались?

— Да где мы с тобой только не дрались, — повожу плечом я. — Даже на крыше. От наших дуэлей вся академия на ушах стояла. Кстати, не помнишь финальный счёт…?

— По-моему, мы пытались его выяснить, а в итоге устроили новую дуэль! Это было потрясающе! — хохочет Руби и пихает меня локтем. — Повторить бы, а? Помнишь, как бесился Андвари? Интересно, получится ли выбесить Рая так, чтобы он орал с пеной у рта?

— Разниму, как детей, и поставлю по углам! — строго предупреждает ректор, но глаза его блестят так же весело, как у нас.

Не знаю, куда он нас ведёт, да и мне сейчас всё равно. Я отдыхаю, наслаждаясь каждой минутой.

— Как страшно! — подначиваю я Райдена. — Посмели ли бы вы угрожать мне, аллен ректор, если бы я была всё таким же ледяным драконом, как раньше?

Глаза цвета моря смотрят с лукавством.

— Ты всё такой же дракон, Вилле. Ни на каплю сил не убавила.

Моё веселье чуть сдувается. Поджимаю губы, пытаясь выдавить улыбку. Мне не хочется разочаровывать Райдена, но и правду скрывать нет смысла.

— Не начинай спорить, — обрывает он, не дав мне и рта раскрыть. — Я знаю, о чём говорю.

Он останавливается и указывает в сторону внешней стены Академии. Сначала я не понимаю, что должна там увидеть, а потом осознаю, что часть стены выглядит иначе. Это огромная, монументальная глыба чистого прозрачного льда.

Руби, восторженно охнув, идёт ближе к стене, я же замираю на месте, не веря своим глазам. Насмешливый шёпот Райдена касается моего уха:

— Стало быть, вспомнила?

— С ума сойти, Вилле, твоя стена до сих пор держится! — слышу я радостный крик Руби. — Так холодно возле неё!

Драконица с видом исследователя ходит вдоль стены, проводя по гладкой поверхности рукой. Я с расстояния ощущаю исходящую от льда магию. Не такую, как от вспышки гнева Веспулы. Пожалуй, от этой магии мне не стало бы плохо.

— Это я сделала. Это я сделала?

Морщусь и прикладываю руку ко лбу. Райден реагирует мгновенно: приобнимает меня за плечи, чтобы подхватить, если я вздумаю упасть.

— Голова кружится? — спрашивает он. — Смотри на меня и не закрывай глаза.

— Нет, я в порядке.

— Я вижу, — уголок его рта саркастично дёргается.

— Просто всё как у тумане. Моя память, мысли, чувства, я не могу точно сказать, было это или мне просто приснилось, — наконец признаюсь в том, что рвётся наружу очень давно, но всё та же апатия не даёт чётко осознать это.

На меня смотрят глаза, похожие на штормовое море, тёмные, со вспышками молнии и вытянутым драконьим зрачком.

— Ты никуда не поедешь, — говорит Райден тихо, но я улавливаю едва сдерживаемый рык. — Я тебя не отпущу.

Нахожу в себе моральные силы отстранить его.

— Нет, Рай. Ты не понимаешь, о чём говоришь. Ты сделаешь хуже.

— Так объясни мне.

Руби слишком уж нарочито рассматривает стену, как будто пытается с ней слиться. Сама деликатность, когда нужно. Думаю, наш разговор она прекрасно слышит, она тренированный дракон и не жалуется на глухоту.

Мне просто необходимо окунуться в морозную свежесть собственной магии. Я делаю несколько шагов вперёд, чувствуя, как температура воздуха падает. Изо рта вырываются клубы пара. Подхожу к ледяной стене и касаюсь её рукой.

Лёд не кажется мне холодным, как будто я трогаю магический кристалл. В гладкой поверхности видно моё отражение. Глаз на миг замыливается, отражая вместо меня её.

Вильгельмину Игельстрём, со статью валькирии и горящим взором.

Когда драконы-отступники во время драконьих войн посмели напасть на Академию и нарушили её нейтралитет, они пробили стену, чтобы ввести пешие отряды внутрь.

Пока другие студенты и преподаватели отбивались от врагов на земле и в воздухе, Вильгельмина не теряла времени даром. Сверкнув небесно-голубой чешуёй в лунном свете, она с помощью магии и ледяного дыхания создала новый кусок стены. Лёд был настолько прочный, что осадные орудия не смогли его пробить.

И одиннадцать лет солнца, жары и дождей не сломили эту стену.

— Вы подновляли магию на стене? — спрашиваю я, тщетно надеясь в своём отражении увидеть тень Вильгельмины прежней.

— Нет. Она держится сама, — говорит Райден, становясь рядом и оглядывая стену с задумчивым прищуром. — Опытные маги говорят, что такие заклинания носят в себе отпечаток души дракона. Стена начнёт таять, если ты утратишь силу, и полностью развалится только после твоей гибели.

— Она невредима.

— Значит, твоя сила и связь с драконом не утрачены. Просто что-то их подавляет. И мы выясним, что.

— Мы? — выдыхаю я и разворачиваюсь к нему. — Почему тебе всё ещё есть дело до меня, Рай?

Взгляд его становится отстранённым, затем на губах появляется горькая усмешка.

— В самом деле. Наверное, это глупо, гоняться за той, что ясно высказала свои чувства и причину побега. Но я не осуждаю тебя, Вилле, а благодарю за правду. И во имя всего хорошего, что между нами было, я хочу тебе помочь.

Его слова цепляют, что-то в них не так. Я в самом деле ясно выразила свои чувства, я помню, что написала в том письме, как будто писала его вчера. Оно было написано до того, как мой разум погрузился в туман и апатию. Но почему у меня ощущение, будто Рай воспринял моё послание как-то иначе?

— Ты не держишь на меня зла?

— Звучит так, будто ты хотела бы, чтобы я злился. Тебе стало бы легче? Неужели тебя мучает совесть за то, что ты выбрала любовь?

— Лю… бовь?

Его глаза сейчас кажутся больше серыми, чем оттенка морской зелени. Райден с улыбкой качает головой.

— Мы все делаем свой выбор. Я выбираю приходить на помощь тем, кто нуждается в этом, и не оглядываться на былые обиды. Но этот разговор давит на тебя. Оставим его до лучших времён или не будем ворошить прошлое вовсе.

Он отходит к Руби, а я всё ещё пытаюсь осознать сказанное им.

Какую,