class="p1">— Да какая это война⁈ — возмутился тот. — Сколько времени яйца высиживал, не смея нормально пальнуть по врагу, а тут опять в тыл пихают. Вот зачем мне становиться комендантом Оплота-5, если скоро фронт далеко на запад уйдёт⁈

— Ты не прав, дружище! Ещё долго эти земли под прицелом будут. Нужен человек с твоими нервами, боевым опытом и умением ждать.

— Не трожь мои нервы! Нет их больше! Все здесь за последние полгода истрепал! Уйду! Рапорт подам, и к Ратибору! На общих основаниях! Витязем простым! У него парни хоть штаны не просиживают!

— Не обращай внимания, — повернулся Истома ко мне. — Искандер всегда был горяч, но отходчив. Сейчас поорёт, а потом рукава засучит и службу продолжит. Я его давно знаю.

— Что там за стенами? — задал я вопрос, на который очень хотелось получить ответ.

— Обстановка сложная, но контролируемая. Вражеские войска планомерно отходят, стараясь как можно быстрее соединиться с другими дивизиями, попавшими в наш «котёл». Выдавливаем их осторожно в нужный квадрат. Дальше… Извини, но это не для твоих ушей.

— Что у других Оплотов? Как понимаю, шляхтичи здесь прорывались, а саксонцы у Четвёрки?

— Да. К сожалению, быстро сообразили, что в ловушку попали, и умудрились вовремя отступить, бросив технику на минных полях. Хрен с этими саксонцами! Зато у нас их весь спектр осадных орудий! Одно по году строится! Повреждены, конечно, но восстановлению подлежат, так как уничтожались в спешке. Шёл бы ты, Рат, отдыхать. Это я в бункере селезнем отсиживался, а вся тяжесть войны на вас выпала.

— Не наговаривай на себя! — возразил я. — Без твоей точной координации, нас бы в штабеля уложили!

— Только этим и утешаюсь, — вздохнул комендант. — Посылать людей на смерть, самому прячась за бетонными стенами… Знаете, господа офицеры, стыдно признаться, но испытывал острое желание пустить себе пулю в лоб, когда видел на мониторах гибель товарищей.

— Да. Понимаю, — положил ему руку на плечо Искандер. — Сам чуть с ума не сошёл, пока Оплоты без моей поддержки несколько недель кровью умывались.

— Гранд-полковник Искандер! Гранд-майор Истома! — официально начал я, отдав честь. — Хочу принести вам благодарность от имени всех бойцов, выживших на передовой! Если бы не невидимая, но очень важная работа, если бы не ваши терпение и профессионализм, то сейчас в этом бункере стояли не мы, а вражеские офицеры! Будем помнить павших, но и вашу доблесть не забудем!

От себя и моих ребят добавлю следующее: окажетесь в Новгороде, обязательно заезжайте в «Племя». Стол накроем шикарный! А кому и когда умирать — это боги без нас решают… Главное, чтобы не стыдно было перед ними предстать, оглядываясь на прошлую жизнь.

— Спасибо! А и приедем! Накрывай стол! — с улыбкой прокомментировал моё заявление Истома. — Всё! Двигай спать! Я тут в курс дел этого бедолагу ввожу.

— Я с просьбой. Нужно срочно сообщить князю по правительственной связи, что боярышня Луганская хоть и тяжело ранена, но жива.

— Понял, — снова помрачнел он. — Иди.

После ночного забытья проснулся вполне себе огурцом. Весь, правда, разбитый, как рояль. И заживающие раны нещадно чешутся, но нет прошлого упадка сил. Вооружившись ножом, вскрыл последние четыре банки тушёнки из НЗ и слегка утолил голод. Потом надо будет в столовую сходить, а пока имеются другие важные места.

Снова оказался в лазарете, где волхв Жизни, которого видел вчера, успокоил, что и боярышня, и Виктория идут на поправку.

— Спасибо за добрые вести! — поблагодарил я его.

— Не за что. Уходи и не мешай.

— Извини, а ты что? Всю ночь дежурил и днём продолжаешь?

— Не я один. Потом отоспимся. Сейчас важно людей с того света вытащить. Там твои двое… Гнат и Эдмонд, кажется. Почти в норме, но никаких нагрузок ещё с неделю.

Забрав товарищей, мы устроили с ними смотр «Племени», а потом маленький военный совет.

— Двести четырнадцать человек из полнокровной тысячи… — грустно покачал головой Леду. — Как же мало нас осталось! Вождь, если ты решишь возрождать «Племя», то придётся начинать всё заново. Уверен, что не получится. Мы погубили слишком много людей, поверивших нам! Я боюсь возвращаться в Новгород, чтобы не видеть лиц вдов и матерей, потерявших своих сыновей! Проклянут… Прошу отставки с поста тысячника.

— Вот франком ты был, франком и остался! — горячо возразил ему Гнат. — Не теми аршинами Славянское Княжество меришь! Люди знали, на что своих близких отправляли. Родину защищать! Уверен, на место погибших придут новые. И женщины благословят своих сыновей на ратный подвиг, и отцы встанут рядом с сыновьями. Так испокон веков повелось!

— Может быть. У меня дома было то же самое, но… Сколько людей пришли в Княжество за лучшей долей, а в результате лишились жизней? Их семьи не поймут, не простят.

— Сложный вопрос ты задал, Эдмонд, — согласился я. — Выход только один. Считаю, что все семьи погибших должны быть рядом с «Племенем» и «Народным княжичем». Мы не сможем компенсировать утрату, но не должны оставлять их одних. Достойная пенсия, образование детям, вовлечение в общественную жизнь. Нужно всеми силами дать понять, что их близкие погибли не напрасно, а ради своих родных.

Твою же отставку я не приму. Всё равно вернёшься… Вспомни Моская Озёрского! Он тоже хотел отдалиться от войны, но в трудный час взял в руки оружие. Таких моментов будет ещё много, поэтому сегодня помучайся, а завтра опять становись командиром. Мне тоже очень хреново, и я тебя понимаю, как никто другой.

Дальнейший разговор прервал Истома, связавшийся по рации и пригласивший нас с Гнатом к себе.

— Итак! — начал он, когда мы расположились в его кабинете. — Новости из столицы. Операция «Котёл» успешно реализовывается, а за вами через три дня прибудет специальный транспорт. Эдмонд Леду с остатками «Племени» отправится в Новгород чуть позже. Служба закончилась, Ратибор. Благодарю от имени командования!

— А ты что будешь дальше делать? — поинтересовался я.

— С вами лечу. Князь и мне выделил местечко на борту. Иду на повышение, и погоны гранд-полковника дальразведки дожидаются в Кремле. Так что не прощаемся! И… Имей в виду, что теперь в Главном штабе у тебя есть хороший знакомый, который может чем-то помочь. Уверен, пригожусь!

Глава 10

Ровно в назначенный срок большой транспортный вертолёт приземлился в нескольких километрах от Оплота-5. Мы покинули базу на нескольких грузовиках, взяв с собою носилки со Златой и Викторией, а также связанную Марушу. Увидев Вику, сопровождающий транспорт офицер заартачился:

— Мне дали указание доставить в столицу определённых личностей! Эта остаётся здесь!

— «Эта» — моя жена! — тут же завёлся Адам, взяв его за грудки.

— И что? На тебя, витязь, тоже не было предписания. Вот и оставайся с ней!

Дело запахло жареным. Надо брать всё в свои руки.

— Слушай, гранд-лейтенант. Вижу, много о себе возомнил, — оттащив в сторону злого Адама, начал я внушать бюрократу в погонах. — Это мои телохранители, назначенные самим князем Борисом. Без них не полечу. Не положено.

— В таком случае, — поддержал меня Гнат, — я тоже остаюсь, так как и мне велено охранять княжича. Двигай без нас… Только не забудь в полёте жопу маслом хорошенько смазать. Уверен, что Борис воспользуется ею не так, как ты привык.

— Да, ненадёжный какой-то… — включился в разговор Истома. — Пожалуй, я тоже останусь. И витязь Гнат абсолютно прав про масло. Сейчас прикажу доставить пару вёдер, а то одного может не хватить.

— Но у меня чёткое распоряжение… — проблеял офицеришка. — Места все расписаны.

— Так соверши геройский подвиг, правильный ты наш! — предложил я ему. — Оставайся здесь! Освободи на борту местечко для боевых товарищей! Уверен, что на передовой тебе место найдётся. Вернёшься потом домой весь такой в медалях, и от девок отбоя не будет.

— Я… Я… Хорошо! Грузите всех! Полечу в грузовом отсеке!

Больше не обращая внимание на этого надутого слизняка, мы споро занесли носилки и дали отмашку пилоту на взлёт.

На столичном аэродроме нас встретили без оркестра. Злату и Викторию тут же погрузили в спецмашины и увезли в центральный госпиталь, Марушу, не развязывая, приняла парочка серьёзных волхвов. Нас тоже не оставили без транспорта, и вскоре я оказался в представительстве Рода Тулиных, где на меня тут же налетели Рада с заметно округлившейся Иляной.

Обнимашки, поцелуи! Я прижимаю их крепко к себе. Ещё не до конца осознаю, где нахожусь, но на душе тепло. Пусть матерями, как заведено в этом мире, жёны Бориса мне не стали, но боевыми верными подругами —