Слава почему-то жары боялся.

И все-таки мысль об отпуске она подала неплохую. Через пару часов Слава решил:

— Знаешь, я попробую вырваться недели на две.

— Здорово! — обрадовалась Алина. — Можно поехать в Крым.

— С ума сошла? — засмеялся он. — Там ни одного приличного отеля нет! В Европу надо ехать.

Алине было все равно, в Европу так в Европу.

В тот день, когда она впервые увидела Славу трясущимся от страха, она его жалела. До сих пор помнила, как от жалости выступили слезы. Впрочем, тогда был не день, ночь.

Сейчас впервые подступила брезгливость.

И еще страх.

«Он неплохой парень, — напомнила себе Алина. — Он никогда меня не бросит. Ребенка очень любит, да и ко мне хорошо относится. А недостатки у всех есть».

— Слава, давай к маме сходим, — предложила она, когда Илюша днем заснул.

— Сходи, — кивнул он. Он что-то читал в телефоне, новости, наверное. — Только скажи, чем Илюшку кормить.

— Нет, давай сходим вместе.

Слава отодвинул телефон, посмотрел мимо Алины.

— Послушай, я устал от людей. И вообще, буду только вам мешать. Иди одна, я посижу с парнем.

Одна она не пошла. И как до этого ждала, когда Слава приедет, стала ждать, когда наконец его проводит. Что-то странное с ней творится, если ее начал раздражать муж.

16 июля, воскресенье

О пятничном ночном происшествии Настя родителям рассказывать не стала. Узнав, что Сережа опять уехал, они были уверены, что ночевала она в Москве, и Настя не стала их разочаровывать.

Мама, натыкаясь на Ирины вещи, принималась плакать, но в целом жизнь восстанавливалась. Сходили в лес, набрали немного сыроежек, пожарили их с картошкой.

За два выходных Настя сделала много. Особенно понравилось получившееся исключительно элегантным короткое пальто. Настя прикинула разные цвета на модели и остановилась на светлых: бежевое, серое. Белое будет смотреться вычурно.

Мама получившуюся коллекцию одобрила. Вообще-то занятие дочери ей не слишком нравилось, ей хотелось, чтобы дочь получала зарплату в какой-нибудь крупной солидной фирме, но на Настю она при этом старалась не давить.

— Хочешь, сошьем тебе такое? — Настя постучала пальцем по экрану компьютера. — Тебе должно пойти.

— Не хочу, — засмеялась мама. — Привыкла ходить в куртках и дальше так буду делать.

Они обе помолчали. Ира бы сейчас обязательно что-нибудь заказала.

— Мам, вспомни, — через несколько минут попросила Настя, — Ира не говорила тебе, что она навещала кого-то в больнице? Или собиралась навестить. Ты же с ней тем вечером разговаривала.

— В больнице? Нет. — Мама внимательно посмотрела на Настю. — А почему ты спрашиваешь?

— Алина узнала, что бывший ее сосед просил Иру его навестить. Посылал к Ире свою родственницу. Только неизвестно, ходила ли она к нему.

— Пусть Алина спросит у соседа.

— У него не спросишь. Он умер.

Мама задумалась, на глаза опять навернулись слезы.

— Про больницу Ира мне ничего не говорила. Я позвонила ей около восьми, мы перекинулись парой слов.

— Она не была взволнована?

— Я не заметила. Обычный разговор… «Как дела?» — «Нормально». Господи, если бы я знала!..

— Ты не могла ничего знать, мам, — мягко проговорила Настя.

Мама достала платок, вытерла глаза. Опять помолчали.

— Ты не помнишь, здесь была какая-то история с инкассаторами, как раз перед смертью Ивана Николаевича? — вспомнила Настя рассказ Алины.

— Было что-то такое. Но нам тогда было не до местных новостей. Ира так переживала, что за нее страшно становилось.

— Я помню. — Настя подошла к открытому окну. Яблоки на ветках были маленькие и совсем зеленые. Не будет в этом году урожая из-за холодов.

— Давай собираться, — вздохнула мама. — Попробуем до пробок проехать.

— Я останусь, пожалуй. — Представить, что она будет жить в квартире, которую привыкла считать своей, и при этом знать, что муж проводит время с другой женщиной, было совершенно невозможно.

Квартира была Сережина, досталась ему от какой-то родственницы. У Насти теперь тоже есть своя квартира — Ирина. Иначе пришлось бы или снимать, или возвращаться к родителям.

— Ты хочешь жить здесь без Сережи?

— Да. Мне тут хорошо работается. А входную дверь я буду запирать на щеколду.

— Настенька, мне как-то… беспокойно.

— Нельзя бояться всю жизнь, мам. Леночка рядом. И Алина.

Потом Настя проводила родителей, посидела в саду. Позвонил Сережа — он сказал, что делает все, чтобы побыстрее закончить свои дела. Настя покивала, пожелала ему спокойной ночи.

Она бы и дальше сидела на лавочке под сливами, но пошел дождь, и пришлось вернуться в дом.

17 июля, понедельник

Воскресенье Виктор Федорович просидел в машине зря, девушка из подъезда не вышла. Впрочем, он этого ожидал, продуктов она накупила много.

Вечером, подойдя к окну, он заметил то, что нужно было понять раньше, — из Ириного окна отлично просматривалась дорожка, по которой девушка шла в магазин и обратно. Этот путь был самым коротким, едва ли она заменит его другим маршрутом. Можно обойти дом с другой стороны, но особого смысла в этом не было. Даже наоборот, если она от кого-то прячется, лучше идти по двору, чем по улице.

Из дома наблюдать за дорожкой было удобнее, только оказаться в нужный момент рядом с девушкой труднее. Пришлось опять спуститься к машине.

Она появилась ровно в одиннадцать. Повертела головой, стоя на крыльце, быстро пошла в сторону магазина. Виктор Федорович, негромко хлопнув дверью машины, двинулся за ней. На этот раз она оглядывалась пореже.

На двух парней, сидевших у детской площадки в глубине двора, он обратил внимание, еще когда шел к машине. Сначала решил, что молодые люди пьют пиво, стало противно. Потом заметил, что в руках у них какая-то газировка — один из парней поднялся и выбросил пластиковую бутылку в урну как раз, когда Виктор Федорович проходил мимо.

Парни негромко разговаривали, жестикулировали. Виктор Федорович не обращал на них внимания.

Они поднялись, когда девушка была метрах в десяти, быстро двинулись в ее сторону, все так же негромко разговаривая.

Дальше все произошло мгновенно. Девушка бросилась от них, размахивая сумкой, споткнулась. Виктор Федорович чудом успел подхватить ее за руку.

— Вы что? — действительно опешил он. — Что вы не разбираете, куда мчитесь?

Она вцепилась в него обеими руками, с ужасом глядя на приближающихся молодых людей. Парни тоже с удивлением на нее посмотрели, прошли мимо.