Грэм одобрительно кивнул.

— Продолжайте.

— Я люблю читать, танцевать и петь караоке, хотя пою я, если честно, не очень. Я люблю ходить в кино и в пабы. Люблю отдыхать, особенно на море.

Я поглядела на Грэма. Интересно, я правильные вещи о себе рассказывала? Он хрустнул пальцами, встал и обошел вокруг стола. «О ужас, — подумала я. — Сейчас он сядет рядом со мной».

— Итак, — проговорил Грэм, усевшись рядом и прижавшись ко мне толстым бедром, — расскажите-ка мне поподробнее об отдыхе на море, об этих маленьких пляжных радостях.

Ну и запашок был у его лосьона после бритья… Адская смесь мускуса, перца и апельсинов. Я кашлянула.

— Что именно вас интересует?

Грэм поскреб макушку. Я заметила запонку на манжете его рубашки. Серебряную запонку. Ой-ой-ой. Я опустила глаза, уставилась на ковер и всеми силами постаралась не выказывать тревоги.

— Что вы любите делать на пляже? — спросил Грэм.

О, боже. Будь это любое другое собеседование, я бы извинилась и ушла. Я бы, пожалуй, ушла еще тогда, когда Грэм ляпнул насчет лесбиянки, но мне отчаянно была нужна эта работа. Я должна была получить ее, чтобы познакомиться с Арчи. Другого способа подобраться к нему я не представляла.

— Мне нравятся пляжи, — сказала я. — Я люблю купаться и загорать.

Грэм наклонился ко мне. Он был так близко, что я могла бы сосчитать поры на его носу.

— А нагишом ты купаешься, Люси? — осведомился он, едва не ослепив меня вспышкой своих белоснежных зубов.

Ну, ладно. Все. Пора сказать ему, чтобы он катился куда подальше, и делать ноги отсюда, да поскорее.

— Нет, — ответила я. — Не купаюсь.

— Зря, — сказал он, в упор уставившись на мою грудь. — У тебя такая славная парочка…

Шлеп!!!

Моя ладонь ударилась о щеку Грэма раньше, чем я поняла, что делаю. Грэм отпрянул, схватился за щеку и вытаращился на меня.

— М-м-м… — пролепетала я. — М-м-м…

А потом я вскочила, забежала за угол его кабинки, выскочила из офиса и опрометью помчалась вниз по лестнице. Я бежала до тех пор, пока не одолела половину улицы.

А потом я прокричала во всю глотку: «Че-о-о-о-о-о-о-о-о-о-орт!»

«Надо выпить», — подумала я, в сердцах рванув на себя дверь «Белой лошади» — моего любимого паба во всем Западном Хэмпстеде. Кстати, находится этот паб, можно сказать, в двух шагах от дома, в котором я жила, пока была жива, да и от того, в котором я обитала теперь, тоже недалеко. «Нет, надо просто напиться». И как можно скорее.

— Бокал сухого белого вина, — выпалила я первому же бармену, попавшемуся мне на глаза. — Большой.

Бармен вздернул брови.

— Тяжелый денек?

— Можно и так сказать, — вздохнула я.

Я взяла бокал, ушла с ним в самый темный уголок паба и устало опустилась на стул. Что же мне теперь делать? Кому придет в голову отвешивать пощечину потенциальному боссу во время самого важного собеседования в жизни? Мне, вот кому. Я успела с треском завалить задание, а шел всего третий день.

Можно было бы позвонить и извиниться, но я понимала, что даже самое жалобное «простите!» ничего не изменит. Вероятность того, что Грэм скажет что-нибудь вроде: «О, вы просите прощенья! Как это мило! Я больше не считаю вас чокнутой сучкой, явившейся из преисподней. Работу хотите?» — была ниже нуля.

О, черт. О, черт, черт, черт. Что я наделала? Как же я теперь, проклятье, смогу познакомиться с Арчи? Я ничего не знала о нем, кроме места работы.

Я обхватила голову руками и обвела взглядом паб. Он совсем не изменился с последнего раза, когда мы заходили сюда с Дэном. Те же стены, забранные темными деревянными панелями, тот же дубовый паркет, липкий от пролитого пива, те же стропила — такие низкие, что Дэну приходилось пригибаться, когда он сюда входил. В отличие от ярко освещенных винных баров, в «Белой лошади» освещение было тусклым. Здесь горели только настенные светильники, накрытые пыльными красными абажурами, да на столиках и подоконниках мерцали свечки, воткнутые в пустые бутылки. Что-то очень теплое и успокаивающее было в темных уголках и нишах этого паба. Там можно было на несколько часов спрятаться от всех на свете со своим бокалом или кружкой. Может быть, именно поэтому мы с Дэном так часто замечали здесь разных известных людей. Правда, сейчас тут в помине не было ни Пита Доэрти,[36]ни Сэди Фрост,[37]но завсегдатаи, по обыкновению, сидели на своих местах. «Соня» устроился в излюбленном углу. Он сидел и дремал с раскрытым ртом, а перед ним на столике стояла полупинтовая кружка с горьким пивом. «Покупательница» сидела за одним из круглых столиков посередине зала. У ее ног, обутых в шлепанцы, стояли два пакета с продуктами. Боб Болтун, как обычно, восседал рядом со стойкой, и бармены не обращали на него никакого внимания. Несмотря на весь ужас моего положения, мне было приятно вернуться в знакомую обстановку. Здесь я чувствовала себя в безопасности. «Посижу тут, — решила я. — Буду потягивать вино и смотреть на людей, пока не напьюсь. По крайней мере, с тем, что связано с Арчи, я сейчас ничего поделать не могу. Подожду до завтра».

Громко звякнул колокольчик над дверью, я подняла голову. Бокал с вином качнулся, я его едва успела удержать. В паб вошли Джесс и Анна.

Мои Джесс и Анна. Мои лучшие в мире подруги.

Раскрыв рот, я смотрела, как они идут к стойке. Обе выглядели чудесно. Джесс, моя самая близкая подружка студенческих лет, теперь работала в театре художником-гримером. Она осталась такой же, какой я ее помнила, — невысокая, худенькая, немного неряшливая. Ее черные волосы были стянуты в не слишком привлекательный хвостик, закрепленный серебристой заколкой. Платье-сарафан было надето поверх белой футболки, на ногах красовались несуразные тупоносые ботинки. Но при всем том она буквально светилась от счастья. «Наверное, у нее все хорошо со Стюартом, — подумала я. — Это прекрасно».

Итак, у Джесс, похоже, дела шли отлично, но при взгляде на Анну я просто ахнула. Ее волосы стали короче и лежали более гладко, чем всегда. На смену светлым кудряшкам пришло ровное каре. Кроме того, Анна сменила форму одежды — она отказалась от хипповских широких юбок и блуз-размахаек в пользу джинсов, туфель на высоких каблуках и обтягивающего голубого топа с низким вырезом, благодаря которому была хорошо видна соблазнительная ложбинка между ее грудями. Она выглядела ослепительно — другого слова просто не было. Все мужики в пабе оторвали глаза от своих кружек, когда она села у стойки. «Вот это да, — подумала я восхищенно, — интересно: может быть, у нее появился кто-то новенький?»