должен», – вдалбливал он сыну. И добавлял про себя с горечью: «Если бы мне объяснили это раньше, я бы сейчас…» Он тащил Вадика вперед и выше. И мальчик не брыкался, он верил отцу. А уж природа не подвела – у сына были яркие и разнообразные дарования. Развивай, сколько душе угодно. Отцовской душе, конечно. Но разве есть душа у ребенка в малом возрасте?

Постепенно река жизни обточила неприступные утесы Москвы. Город покорился. Василий Петрович освоился в нем, приблизительно выучил его географию. И любое объяснение, как куда добираться, начинал со слов: «Вот смотри: тут у нас Кремль, тут Красная площадь». Они были для него как Полярная звезда для древних мореходов.

Вера же вообще вошла в Москву, как нож в масло. Она не улавливала грустные нотки, разлитые по жизни, как глухой не улавливает тихие звуки. Ее ухо было приспособлено только к громкой музыке радости.

Вася сначала восторгался этой особенностью Веры. Потом просто ценил. Спустя годы начал сочувствовать жене. Все-таки слышать музыку во всех полутонах – это огромная благодать.

Василий Петрович защитил-таки кандидатскую диссертацию. В институте его поздравили весьма скромно. Василий Петрович не обижался. Он понимал, что это не от черствости коллег. Сотрудники проявляли деликатность. Поздравлять с кандидатской диссертацией мужика с сединой как-то бестактно. После сорока лет кандидатская выглядит как-то не по возрасту. Как брюки, не закрывающие лодыжек. Смотреть неловко. Не будешь же поздравлять с такой обновкой.

Но домой телеграмму все-таки отбил. Родители от радости чуть с ума не сошли. Растрезвонили по всему городку. И рано утром Василия Петровича разбудил звонок:

– Василий! Поздравляю! Вот прям от души!

– Простите, с кем говорю?

– С кем говорю! Это ж надо! Хватит прикидываться!

– Не понял…

– Вот не зря я тебе ту рыбину припер! Фосфору в ней, видать, на диссертацию хватило!

Василий понял, что это Валерка.

– А как вообще жизнь? – не унимался рыболов.

Василий не знал, как отвечать на такой вопрос. Поэтому завернул его в обратном направлении:

– А у тебя как?

– Все путем! У меня сын растет!

«Тоже мне достижение», – подумал Василий.

– Приезжай! – зазывал Валерка. – На рыбалку сходим, тебе без фосфору нельзя. Зачем деньги в магазинах оставлять?

Василий как-то закруглил разговор и вроде как забыл о нем. Но попросил Веру чаще готовить рыбу. Вадику нужен фосфор.

Шли годы. Василий с удовлетворением понимал, что в лице Вадика сделал работу над ошибками своей жизни. Его сын идет по правильной лыжне. И главное, идет без понуканий. Сам себя гонит.

Василий тихо радовался. Радоваться громко и откровенно умела только Вера. Она рассказывала подругам об успехах сына, не замечая, что это никому не интересно и даже раздражает. Но радостный человек всегда немножко глухой, он не считывает реакцию окружающих. Он живет в своей радостной капсуле, не пропуская в нее сквозняки внешнего мира.

И вдруг эта Алина… Капсула радости разбилась вдребезги.

Василий Петрович страдал. Он чувствовал себя обманутым. Сначала жизнь подсунула ему неправильную песочницу с Валеркой-рыболовом, потом увела с правильной лыжни единственного сына. Они ж с Верой других детей не родили, чтобы все Вадику отдать. Сделать из него олимпийского чемпиона по жизненным гонкам. Девушка-сирота не входила в их планы. Она гасила скорость движения к успеху. Хотелось материться.

И когда нервы были совсем на пределе, раздался звонок.

– Привет, Василий!

– Простите, кто это?

– Ну ты опять? Надо тебе рыбу прислать, а то ты без фосфора уже друзей не узнаешь.

Василий узнал Валерку и подумал, что особыми друзьями они никогда не были.

А тот в манере смекалистого балагура поведал ему о встрече одноклассников. И Василий решился: поеду! Хватит жареную картошку есть! Нужно развеяться.

За этим решением стояла смутная потребность в хвастовстве. Он не был в родном городке лет десять. Как похоронил родителей, так больше там не появлялся. Хотелось предъявить бывшим одноклассникам свои московские успехи. Удар, нанесенный Вадиком, хотелось уравновесить положительными эмоциями.

Прилетел поздно вечером. В аэропорту его встречал Валерка. Он подхватил чемодан и свободной рукой крепко обнял Василия.

Пересекли здание аэропорта. По меркам Москвы это даже не аэропорт, а пристройка к багажному отделению. Но и тут была зона «международных сообщений», оттуда летали чартеры в Турцию и Таиланд. Василий невольно усмехнулся.

Вышли на улицу. Лето дышало полной грудью. Но время было вечернее, жара спадала, уползая в неведомый бункер, чтобы завтра с новой силой атаковать сибиряков.

Василий подмечал перемены. Они сводились к обилию вывесок и рекламных щитов. Как в Москве, только меньше и неуместнее. Василий задержался взглядом на одной вывеске. Мощная зеленая шапка кедра наехала на край рекламного щита, закрыла часть букв. И становилось непонятно, что именно надо срочно купить. А главное, зачем?

Валерка подвел к машине, открыл багажник и забросил туда чемодан. «Подержанная иномарка, праворульная», – автоматически отметил Василий.

Ехали долго. Узкая дорога стояла в пробке. Посреди огромной Западно-Сибирской равнины вилась узкая улочка, зажатая домами. Трудно было разгадать замысел строителей. Что мешало воспользоваться простором?

Разговор шел неспешный, с перерывами. Вспоминали одноклассников, учителей. Оказалось, что многих уже нет в живых. Василий и не знал. Учителя уходили из жизни по старости, а одноклассники – по глупости. Кто-то спился, кто-то умер от наркоты.

– А ты как? – спросил Василий.

– Я-то? Не, я в этом деле не отметился. Я чуть что – сразу на рыбалку сбегаю.

– Чуть что? Это как?

– Ну, когда тошно. А там посидишь, на воду посмотришь, оно и отпускает. Неча бога гневить, жить-то надо…

Василий помолчал. Он подумал, что в мире есть много чего – психотерапевты, антидепрессанты. Для верующих людей – монастыри, ашрамы разные. А тут вот такое – рыбалка.

– Так ты не ради рыбы?

– Рыба тоже пригождается. Не себе, так коту наловлю.

Помолчали.

– Ты, Вась, давай так. С ребятами завтра в кафе посидим, а потом на рыбалку. Душе нужно поблажку сделать.

«Душе поблажку сделать», – повторил про себя Василий. И задумался: а когда он себе в последний раз позволял поблажку? И не вспомнить.

Встреча одноклассников прошла буднично и даже как-то деловито, без особой душевности. Тот, кто жил в городке, виделся часто. А приезжих издалека, кроме Василия, не было.

Бывшие одноклассники расстроили Василия ясным намеком на категоричность и беспощадность времени. Женщины были преимущественно толстые, а мужчины нелепые в своей нарочитой молодцеватости.

Василий чувствовал на себе любопытные взгляды. Каков он, москвич? И отвечал себе: «Хорош!» Он не мог не отметить, что разительно отличается от своих одноклассников. Выглядит явно моложе, одет лучше, да и горизонт у него шире.

Жизнь