Возвращаясь в каюту, Петр перебирал в памяти всех, кого успел увидеть утром. Даже пальцы начал загибать.

– Чего это ты пересчитываешь? – поинтересовалась Элла.

– Лизавета! – произнес он вслух и, спохватившись, прикрыл рот рукой.

– Что Лизавета? – уточнила Элла.

– Ты ее видела сегодня?

– Нет, – призналась супруга. – Я вообще мало кого видела, только услышала, что вы с Рябухиным в медпункте, и направилась туда. Каюта Матараса опечатана, ее охраняют, не подступишься. Из наших видела только старосту, она и сказала про медпункт.

– А знаешь, где ее каюта?

– Чья? Лизаветы? Без понятия.

– Жаль, спросить не у кого, все сидят по каютам, – Петр остановился посреди коридора, почесал в затылке: – Подожди. Разве вчера вы с ней не договаривались поменяться местами?

– Ты что, Фролов, с дуба рухнул? – супруга повертела пальцем у виска. – Ни о чем мы с ней не договаривались. Как это – поменяться местами? Еще чего!

– Подожди, – произнес потрясенный Петр. – А что ночью было, ты помнишь?

– Ничегошеньки. Как легла спать, так утром и проснулась.

– А как под душем плескалась, помнишь?

– Ты все забыл, Фролов. Безнадега. Точка. Ру. Я вообще-то, будет тебе известно, каждое утро душ принимаю…

Петр замер в растерянности, не дойдя до каюты метров десять, и похлопал себя по карманам. Потом проверил карманы и присвистнул.

– Подожди, мне надо покурить. Кто-то стянул у меня сигареты, пока я спасал Жорку. И стрельнуть не у кого – никто не выходит. Запасная пачка только в каюте.

– Возле каюты часовой, нас дожидается, – Элла скользнула в проем с душевыми кабинками, увлекая за собой бывшего супруга. – Но он пока не догадывается, что мы из этой каюты. А как тебе помочь с сигаретами, я не знаю.

– Подожди, о чем мы говорили до курева? – Петр начал старательно тереть глаза. – Что ты душ принимаешь каждое утро.

– Ну да. Хочешь, можем продолжить?

Петр открыл рот, чтобы сказать про смытые следы крови, но вовремя спохватился. Его осенила другая мысль: карманы плаща были совершенно пусты. Не было ни ключей от машины, ни клочка бумаги со странным номером позвонка. За чем охотился вор? За ключами от машины? За клочком бумаги, на который поздно ночью намекал Матарас? Но к моменту, когда Петр прыгнул за Рябухиным за борт, Матарас был уже несколько часов мертв! Кто обшарил карманы?

Петр махнул рукой:

– А, ладно, пошли в каюту. Сигареты только там.

Возле каюты дежурил матрос с прыщавым лицом.

– Вот вы, г-голубчики! – обрадовался он, заикаясь. – Непорядок! Не подчиняемся распоряжениям!

– А должны? – съязвил Петр, за что был удостоен испепеляющего взгляда.

– Ключи! – рявкнул прыщавый, протянув Петру ладонь. – И без ф-фокусов! На к-корабле труп, п-понимаешь, а они… П-послал же бог п-пассажиров!

– А как же покурить? Тоже в каюте прикажешь? – возмутился Петр, проходя мимо матроса.

– Бросать надо. За время заточения, глядишь, и бросишь, – криво улыбнулся матрос.

– Совесть у тебя есть?

– Ладно, выпущу, не садист, – буркнул примирительно тот, по-видимому, рассчитывая, что с ним Петр поделится сигаретой.

Заполучив ключи, прыщавый запер обоих со словами:

– Каюта с санузлом, до завтрака дотянете.

Петр взглянул на часы и разочарованно вздохнул:

– Еще только половина восьмого. Боже, до чего же медленно тянется время.

– Это потому, что человека убили, – произнесла Элла, глядя в одну точку. – Кстати, расскажи подробности, я ничего не знаю.

– А какие подробности? Труп под капельницей, которую поставил ночью Серж. Якобы Матарас частенько с перепоя к нему обращался, тот с коллегами его откапывал.

– Но он же гинеколог!

– И что? Реанимация под боком, хирургический блок – тоже. Они, я так понимаю, друзья по жизни – Серж и Левчик. Жора считает, что яд введен внутривенно, смерть наступила от остановки дыхания. Ввели миорелаксант. Каюта была открыта, яд мог ввести кто угодно. Смерть наступила в районе четырех часов утра, все спали мертвецким сном.

– А с чего это вдруг Рябухин за борт сиганул? Неразделенная любовь к старосте? Так он всегда шел вторым эшелоном после Матараса. Даже не вторым, а пятым или шестым. Она никаких надежд ему не оставляла.

– Ты настолько осведомлена об их отношениях? – удивленно произнес супруг, пытаясь отыскать в своей спортивной сумке запасную пачку сигарет. – Откуда такие знания?

– Не более чем все, – Элла пожала плечами.

– Нет, думаю, не от неразделенной любви он прыгнул за борт.

– А из-за чего тогда? Из-за убийства Матараса?

– Это уже ближе к теме. Он что-то увидел или узнал. И это его шокировало до такой степени, что он начал курить. Причем по-черному. Мне сложно понять, зачем он взялся за сигареты, хотя всю предыдущую жизнь ненавидел их. А как он их ненавидел – я знаю. Наверное, это неосознанный порыв, своеобразная попытка стереть из памяти увиденное. Или умереть. Такая вот дилемма нехитрая.

Петр говорил искренне, но чувствовал, что сказанное супругу не трогает. Она относится к нему как к звуковому фону, словно за истекшее после развода время у нее выработался своеобразный иммунитет. Или подобное состояние наступило после изнасилования? Или уже на теплоходе, в результате гипноза?

– Неужто есть еще трупы? – Элла встряхнула головой, словно недавно проснулась и никак не могла сосредоточиться. – Да, надолго нам запомнится эта «встреча выпускников».

Петр подумал, стоит ли произносить кодовые слова типа «абажура» или «аббата». Если он прав и последовательность слов окажется верной, то Элла вновь войдет в то самое состояние, в котором бродила ночью по палубе. Возможно, ее поведение что-то прояснит в истории с убийством. А если нет? И все опять завершится непонятным припадком? Нет, пожалуй, стоит воздержаться, хотя его так и подмывало сказать.

– Рябухин считает, что труп есть, – продолжил он диалог. – Я тебя потому и спрашиваю про Лизавету. Я ее с утра не видел.

– Подожди, у нас есть сотовые, надо позвонить и спросить.

– Точно, давай… У тебя номер Лизаветы есть?

– Где-то был, – Элла принялась рыться в сумочке.

– У меня нет смартфона. Его свистнули из плаща, пока тот валялся на палубе. Такое вот кино…

Обзвон однокурсников ничего не дал: многие просто не ответили.

– Жорка наверняка искупался с телефоном, возможно, потерял его на камском дне, – догадался Петр, слушая надоевшее «Абонент находится вне зоны действия сети».