Лед и снег таяли в тот год очень медленно, но постепенно солнцу все же удалось их растопить. Холодная земля прогрелась, и повсюду расцвели крокусы и нарциссы, украсив сады своими прелестными бутонами. Природа ожила, наполнившись множеством ароматов и оттенков. На высокой, покрытой свежими листочками живой изгороди распустилась сирень, лужайки покрылись ковром из пышной зеленой травки, а по крышам, словно по клавишам, застучали капли весеннего дождя.

В последние дни перед каникулами мы с Питером трудились не покладая рук – сдавали проекты, готовились к экзаменам и с волнением ждали наступления лета.

– Не поверишь, что было на перемене перед последним уроком, – однажды сказал мне Питер после школы. Мы сидели на скамейке и ждали автобуса. Я ела шоколадное печенье, которое принесла из дома. Не прекращая жевать, я спросила:

– Что?

– Сьюзен Николс попросила меня повести ее на выпускной.

У меня кусок поперек горла встал.

– Ты шутишь?

– Нет! Невероятно, да?

– Так ты ей нравишься?

Питер усмехнулся в недоумении.

– Не знаю, наверное. Я растерялся, не мог подобрать нужных слов.

Я бросила недоеденное печенье обратно в коробку.

И сказала себе, что не ревную. Мы с Питером просто друзья. Но, конечно, мне не очень хотелось выслушивать от него истории про Сьюзен.

– Но что-то же тебе пришлось ответить, – продолжила я. – Согласился, небось?

– Конечно, нет, – ответил Питер. – Я не хочу идти на выпускной с ней.

Я резко выдохнула.

– Поэтому сказал, что уже пригласил тебя, – продолжил он. – Как свою лучшую подругу.

Питер сделал паузу и посмотрел на меня неловко.

– Прости! Мне надо было срочно что-то ответить, и это единственное, что мне в голову пришло.

Наши глаза встретились, и я почувствовала, как по мне, словно электрический импульс, пробежала волна тепла.

– И ты правда хочешь пойти вместе? Серьезно? – спросила я.

Раньше никто из нас не ходил на танцы в школу, мы считали это ниже своего достоинства.

Питер пожал плечами.

– Не знаю. А ты?

Я тоже пожала плечами.

– Придется приодеться.

– Да, там все друг друга обсуждают.

На стоянку с грохотом въехал автобус, выплюнув из выхлопной трубы облако газов. Мы встали со скамейки и медленно пошли к тротуару.

– Все знают – мы с тобой просто друзья, – пояснил он.

Дверь автобуса со скрипом открылась. Мы зашли внутрь, поздоровались с водителем и сели в задней части салона. Я села первой, а Питер плюхнулся рядом.

– А что скажут родители? – спросила я.

– Твоя мама, наверное, просто мечтает о том, чтобы купить тебе новое платье. Она ведь всегда пытается уговорить тебя пройтись по магазинам.

– Да, наверное, – неуверенно произнесла я.

Автобус отъехал.

– Мэтт с ума сойдет, если узнает, – добавила я.

– Не сойдет. Он в Чикаго, и потом, кого это волнует? – отмахнулся Питер.

Я посмотрела в окно.

– Да. Никого, – вздохнула я.

Автобус трясло на поворотах, и мы с Питером то и дело сталкивались плечами. Мы долго молчали, а потом завели разговор о других вещах и проболтали до самого дома.

Наконец, автобус остановился в дальней части улицы, где мы с Питером жили.

– Увидимся завтра, ребята! – сказал мистер Гановер, нажимая на рычаг, открывающий дверь. Мы встали с мест.

– До свидания, – ответила я.

Питер и я вышли из автобуса и направились к своим домам. Автобус уехал.

– Это ведь ничего не значит, – сказал Питер, возвращаясь к вопросу о выпускном. – Ты просто спасаешь меня от Сьюзен Николс.

– Как лестно. Таких галантных кавалеров, как ты, еще поискать надо, – усмехнулась я.

Питер улыбнулся в ответ, и в его глазах блеснул огонек, отчего я подумала, что он вспомнил о том нашем поцелуе на озере. И я вдруг снова заметила, какой он мужественный… Отметила про себя его манеру и походку.

– Хорошо, пойдем вместе, – сказала я вслух. – Посмотрим, почему вокруг выпускного столько шумихи, посмеемся над побрякушками и узнаем, кто кого.

– Кто с кем, а не кого, – сказал Питер, смеясь. – Тогда считай это свиданием. Но мы просто друзья.

– Конечно, – ответила я, легонько стукнув его в плечо. – Представим, как будто мы пара!

Ближайшие несколько недель я была безумно занята. Передо мной стояла важнейшая задача – выбрать идеальное платье и обувь на выпускной и при этом не сломать голову от дум, какую сделать прическу.

Мама не пожалела денег ни на что. Мы с ней обошли все магазины в городе, пересмотрели десятки модных журналов, вырезали кучу фотографий и приклеили на стену в моей комнате. Мы без устали обсуждали серьги, бусы, гребни для волос, инкрустированные драгоценными камнями, палантины, жемчужные ожерелья и цвета помады. В конце концов, это был мой первый поход на выпускной. Все должно было быть идеальным.

Но вечерами, лежа в постели, глядя на луну и слушая шум моря за окном, я думала, что бы сказал Мэтт, узнай он про нас с Питером. Если бы он не уехал в Чикаго, он бы тоже пошел на выпускной? Мы бы по-прежнему дружили?

* * *

После короткого рейда по магазинам в Портленде я остановила свой выбор на желтом шифоновом платье без бретелей, с идеально подогнанным лифом и расшитой стразами юбкой. В вечер выпускного мама заплела мои волосы в фирменный «французский узел». Шелковые перчатки были до невозможности приятными на ощупь, а идеальным последним штрихом стала капля маминых дорогих духов.

Когда раздался звонок в дверь, я замерла на втором этаже, слушая, как родители впустили Питера в дом.

– Ну ты и пижон, – сказал папа.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Питер. – Такое важное событие.

Я начала было спускаться по лестнице, но на полпути остановилась, облокотившись о перила. Как только я увидела Питера, у меня перехватило дыхание. Он был так красив в своем смокинге и бабочке. Волосы его были аккуратно уложены и расчесаны как следует. Его черные ботинки блестели так, что в них отражалась прихожая. Я не смогла подавить улыбку. И знала, что покраснела.

Когда я спустилась на первый этаж, взгляды всех присутствующих были устремлены на меня. Все казалось сказкой. Прекрасным сном.

– Ты такая красивая, – сказал Питер, и я была почти уверена, он поражен тем, что я могу так выглядеть.