Но свободное время мы проводили только вместе. Как в детстве, но теперь все было по-другому. Мир казался нам совсем новым, и каждый вечер мы прощались на крыльце моего дома, даря друг другу поцелуй, который я чувствовала у себя на губах до того самого момента, как начинала засыпать.

Мы целовались везде, где можно было хоть на секунду уединиться, – в гостиной Питера, пока не было его родителей, на качелях, в кино и даже на папиной яхте.

И хотя некоторые, особенные изменения в наших отношениях мне не очень нравились, поцелуями я наслаждалась. Я обожала ощущение губ Питера на моих и вкус его языка, трепет моего тела и возбуждение, которое испытывала от его горячих ладоней, рыскающих под моей одеждой. Под конец лета по восприятию я уже превратилась из девочки в женщину, а Питер, казалось, стал совсем мужчиной.

Следующий учебный год мы начали уже в статусе пары, держались за руки в коридорах на переменах и на все танцевальные вечера ходили вместе, почти не разлучались вовсе. Питер был теперь не только моим лучшим другом, но и любовником – хотя и не во всех смыслах этого слова, потому что я твердо решила сохранить невинность до свадьбы.

Впрочем, выдержать было нелегко, потому что Питеру подобное положение вещей не очень-то нравилось. Мне не хотелось быть той, кто в самый ответственный момент динамит, но перед его поцелуями устоять я не могла. Иногда, когда мы целовались на заднем сиденье в машине его отца или вечером на озере, Питер явно хотел большего. И каждый раз он пытался зайти все дальше, чем раньше, и часто я ему кое-что разрешала, но не все.

К счастью, Питер всегда вел себя как настоящий мужчина. Он останавливался, если мне было некомфортно. Питер никогда не давил на меня, и за это я его любила. И всегда буду любить. Я знала: что бы ни случилось в будущем, куда бы ни забросила нас судьба, Питер не подвел бы меня никогда.

Он был порядочным и добрым, непоколебимым в своей целостности, что меня подчас пугало, потому что я-то была в этом плане совсем иной. Питеру нравилось все, что происходило в его жизни на тот момент, и то, что он собирался делать в будущем. Он точно знал, к чему шел и чего хотел, – работать на целлюлозно-бумажном комбинате своего отца и когда-нибудь стать там менеджером. А потом унаследует компанию. Женится и заведет детей. И никогда не уедет из Мэна.

У меня же все еще было множество сомнений. Я часто задавалась вопросом, суждено ли мне стать кем-то необычным. Представляла себе путешествия и встречи с новыми людьми. Иногда, лежа по ночам в постели, я хотела взлететь над морем, освещенным ярким светом луны, и исследовать то, что было за горизонтом.

У Питера таких желаний не было, и я время от времени начинала бояться, что в один прекрасный день из-за этой разницы натур мы с ним расстанемся, и судьбы у нас будут разными.

Но в данный момент мы жили настоящим. У нас было полно времени, прежде чем это наше будущее наступит.

– Я все еще не услышала ничего нового, – сказала я маме, откинувшись на спинку кресла.

Мама замолчала и посмотрела в окно на море.

Туман рассеялся. Небо становилось все ярче.

– Поймешь.

Она повернулась ко мне.

– Когда я закончу свой рассказ, ты лучше поймешь своего отца. И, быть может, даже сможешь простить его. Но самое главное, Софи, ты поймешь, что сейчас в твоей жизни наступил важный этап. Ты увидишь, что тебя сдерживало, и сможешь решить, как с этим поступить.

Я посмотрела на пустую чайную чашку перед собой, думая, каким образом эта история может облегчить горе, свалившееся на меня. Это же не вернет мне Меган. И в наших отношениях с Майклом вряд ли что-то изменится.

Собственно, я ничего изменить и не хотела бы. Нашего брака больше нет, и пусть будет так.

Но вот отношения с мамой – изменятся ли они после этого разговора? Или, может, я пойму, почему папа всегда относился ко мне так отстраненно, с таким раздражением? То, что мама рассказала мне, пока еще не сподвигло меня на какие-то новые мысли. На самом деле именно таким парнем, каким папа был в маминых рассказах, я его и представляла.

– Мне нужно подышать, – сказала я, почувствовав внезапную смену маминого настроения. – Может быть, прервемся?

– Конечно, – улыбнулась мама в ответ.

Она взяла чашки и поставила их в раковину, а затем на мгновение задержалась у стойки.

– Должна заметить, я не сказала ничего, что тебе правда нужно было бы знать, и ничего про твоего отца. Но я не уверена, что ты готова это услышать.

Я беспокойно сглотнула.

– Речь идет о тебе, не так ли? О том, почему ты ушла? – уточнила я.

Внезапно я ощутила головокружение и тошноту. И вдруг вспомнила тот день, когда мама нас бросила.

Я ехала на велосипеде по городу, слизывая с запястья капли мороженого. Чувствовала, как металлические педали скребли подошвы моих ботинок. Слышала скрип колес и цепи – давненько я ее не смазывала. Я быстро свернула к дому, еще не зная, что моя жизнь вот-вот изменится навсегда…

Мама тронула меня за плечо.

– Почему бы тебе не пойти прогуляться и подышать свежим воздухом? К тому же мне нужно переодеться.

Я встала из-за стола:

– Ты расскажешь мне причину твоего ухода?

– Конечно.

Я отвернулась и вышла из дома. Остановилась на крытой веранде. Мельком взглянула на крыльцо справа от меня, а затем вдохнула характерные ароматы весны: запах влажной почвы, которая лишь недавно оттаяла, и мягкий, свежий воздух, влажный после дождя.

Было начало дня. На улице стояла тишина. Даже прохожих не было. Не считая разве что женщины в широкополой соломенной шляпе, которая копошилась в саду перед домом на другом конце улицы.

Садоводство. Если у тебя есть сад, нужно полоть сорняки, разгребать опавшие листья и убирать жухлые лепестки после того, как цветы опадут. Какая женщина захочет добровольно обречь себя на работу не только по дому? И внутри полно грязи: нужно пылесосить, мыть полы. Зачем еще больше усложнять себе жизнь садоводством?

Тем не менее вид цветущего сада мне, конечно же, нравился, и я обожала запах роз и сирени.

В течение нескольких минут я наблюдала за женщиной в шляпе. Но в ее саду не было никаких растений. Только влажная коричневая земля.

Женщина села на корточки и осмотрела свою работу, потом подняла глаза и заметила меня. Она махнула рукой в воздухе, словно изо всех сил пыталась привлечь мое внимание.

Я посмотрела через плечо, думая, не машет ли она кому-то еще – в конце концов, мы вряд ли знакомы, – но вокруг никого не было, и я махнула в ответ.

Женщина широко улыбнулась, и даже с такого расстояния я поняла, что где-то видела ее раньше. Наверное, мы были знакомы много лет назад. Может быть, встречались, когда я была маленькой. Может, мы вместе ходили в школу. Казалось, она примерно моего возраста.