– Ты опять это делаешь, – заметила Мег, закусывая нижнюю губу.

– Что делаю?

– Свою магию, – девушка попробовала отступить, но рука Роа на ее пояснице не позволила.

– Да? – протянул кот заинтересованно. – И как это проявляется?

Мег покраснела. Низ живота тянуло легкой негой, по коже пробегали мурашки, стоило почувствовать дыхание мужчины.

– Я… Ты… Ты знаешь!

– У ягуаров нет магии, – с мягкой улыбкой ответил Роа. Птаха просто не хотела признавать, что возбуждается от первого понравившегося ей самца.

«Люди», – хотел было фыркнуть Роа, но сдержался. У людей столько условностей по поводу секса, они придумали себе столько правил и обрядов, лишь бы ограничить свою животную природу. У ягуаров проще. Следуй инстинктам, но не бери чужого.

«И не предавай близкого», – оборотень сжал челюсти.

– Тогда… почему у тебя глаза светятся? – стоило поднять голову, как Мег встретилась с изумрудными радужками. Насыщенные и волшебные, не такие, как  были у Роа еще днем. Еще этим вечером. Они поменяли свой цвет во время поцелуя, это Мег вряд ли когда-нибудь забудет.

«Это плохо», – мужчина слышал слова птахи, но не слушал.

Она должна пахнуть им.

Громкая, оглушающая мысль пульсировала в сознании, причиняя боль.

«Не может быть», – упорно повторял разум, напоминая об одной маленькой, но очень существенной детали.

– Ты точно не оборотень?

– Оборотень, конечно, – кивнула Мег. – Я ж просто над всеми вами тут прикалываюсь вторые стуки.

– Можешь не язвить? – перебил ягуар, пока птаха не ушла в красочные описания, как именно она представляет себе жизнь оборотней.

– Можешь перестать лезть ко мне под юбку? – Роа как раз заскользил пальцами по внутренней стороне ее бедер, раздразнивая аппетит. Мег опять чувствовала, как между ними тропический воздух сгущается до треска, до крохотных электрических разрядов. Предвкушение нового эротического безумия щекотало нервы, заставляя забыть о разумной осторожности.

«Не могу», – Роа и не заметил, что снова ласкает птаху. Не собирался. И вот опять. Не в состоянии сделать шаг в сторону. Без малейшего желания сделать это. Ближе – сколько угодно. Только дай волю, и они вновь сольются в единое целое.

Как должно быть.

– Мы в полном дерьме, – произнес Роа, словно приговор.

– Почему? – не поняла Мег.

– Я тебе потом объясню.

Сейчас он не хотел говорить. Вообще. Все желания сводились к тому, чтобы овладеть девушкой.

Не так.

Слишком пошло, слишком низко.

Мег должна пахнуть им. Должна дышать с ним одним воздухом. Должна чувствовать тепло его кожи. Извиваться под ним. Хотеть большего. Просить большего.

«Так не бывает», – упорная мысль, которая отказывалась покидать голову. И вынуждала тянуться к птахе. Чтобы поцеловать, ощутить ее своим телом, убедиться, что это реальность.

Фантастическая.

«Потрясающий», – Мег не знала, почему она хотела, чтобы Роа целовал ее. Но хотела. До дрожи, до потери пульса, до жгучей пульсации между ног.

Девушка закатила глаза, стоило ягуару впиться в ее губы. Страстно, но в тот же момент нежно. Осторожно, словно он Роа боялся спугнуть, будто опасался сделать больно. Неспешно, позволяя Мег дотронуться до себя. Робко, девушка протянула ладонь к лицу оборотня. Кончиками пальцев аккуратно, едва касаясь, она провела по короткой бороде, больше похожей на сильно запущенную щетину.

Еще большее мужественным выглядеть просто невозможно. Сильный, мощный… Бескомпромиссный. Дикарь. Загадочный, как вселенная.

Она чувствовала его запах. Чуть терпкий, огненный. Дым от костра. Немного тропической свежести.

Секс.

Целое море секса. Будто мужчина искупался в афродизиаках, и теперь Мег сгорала от желания провести языком по его коже. От пупка до самой шеи, прочувствовав каждый бугорок мышц и впадинку между ними.

Роа превращал Мег в дикарку. Пробуждал нечто неизведанное, необузданное. Отчего по позвоночнику проходил ледяной холодок, а волоски на теле становились дыбом.

Оборотень потянул за футболку, избавляя девушку от ненужной одежды.

«Согреть», – проводя ладонями по замершей коже, Роа чуть не застонал, из-за собственной дурости.

Зато он знал отличный способ согреть свою птаху.

***

Ирида смотрела на происходящее с ненавистью. Хотелось рвать, утробный рев удавалось сдержать с трудом. Когти погрузились во влажную землю. Но женщина сохраняла свое присутствие втайне, наблюдая за предателем молчаливо.

Ее ягуар лег с другой.

Поцелованная тенью сумела подобраться достаточно близко, оставаясь незамеченной. Дар, превращающий оборотня в идеального охотника – даже свои не почуют, если хозяин тени не позволит.  Ириде оставалось только гадать, как бы себя повел Роа, знай, что она видит всё.

Видит, как он берет эту человеческую сучку. Заботливо, неспеша. Обхаживая, как священную корову. Стоит на коленях и целует каждый участочек кожи, укладывает на землю, чтобы накрыть своим телом.

Женщина-оборотень оскалилась. Не стала принимать человеческую форму, еще не решив, как поступить дальше. Ягуар с небесно-голубыми глазами и светлой, практически серой шкурой в редких черных пятнах, выжидал.

Роа предал ее.

У него были все сучки мира, чтобы удовлетворять свою похоть. Роа мог трахать кого вздумается, раз он свободен.

Но только трахать.

Роа не имел права заботиться ни об одной другой женщине, кроме Ириды. Не должен был тратить свое время и внимание на какую-то человечью суку дольше, чем на случайный секс. И какую картину теперь наблюдала Ирида? Сначала этот блудливый кот приводит девку в племя. Потом носит ей еду и шмотки, наплевав на предупреждение Ириды этого не делать. До хрипа спорит с младшим братом из-за этой городской твари. Сбегает с праздника, собираясь преследовать девчонку.

Как он ее там назвал? Птаха?

А теперь он спит с ней.

Прикасается, как к хрупкой кукле. Массирует, растирает ее кожу. Дотрагивается с таким трепетом, который никогда не демонстрировал Ириде. Дышит другой женщиной и не может надышаться.

Ягуарша давно привыкла, что Роа принадлежит только ей. Да, она не торопилась выказать коту свою благосклонность. Зачем? Чтобы потерять остальных поклонников и начать рожать потомство? Она еще слишком молода, для того, чтобы пожить свободной еще некоторое время.

А вот свобода, которую выбрал ее ягуар, никак не устраивала женщину.