— Ловко, — заметил я.

— Когда имеешь дело с математикой, важно заключитьсоглашение с самим собой, — философски заметила она.

— Куда вы направитесь потом?

Она только улыбнулась в ответ.

— Давайте, облегчите душу, — продолжал я. — Мне ничего нестоит подойти к телефону и позвонить в полицию. У меня, на руках все козыри, ия должен это знать.

— Хотите испортить мне жизнь?

— Если бы я хотел испортить вам жизнь, то давным-давносделал бы это.

— Я полечу в Солт-Лейк-Сити. Там живет моя дочь.

— Она замужем?

— Вдова.

— Дети есть?

— Нет. Она держит там маленькое заведение. Для меня в еедоме всегда найдется местечко.

— Вы даете ей деньги?

— В этом нет необходимости. У нее хорошая работа. Я у нееничего не прошу, и она не задает ненужных вопросов.

— Она ни о чем не догадывается?

— Знаете, — рассмеялась миссис Честер, — порой онапосматривает на меня с подозрением. Держу пари, что она принимает меня загулящую, считает, наверное, что я веду аморальный образ жизни.

— Но она не подозревает, чем в действительности вызарабатываете себе на жизнь?

Миссис Честер отрицательно покачала головой.

— Дайте мне адрес вашей дочери.

Она взяла листок бумаги и написала на нем адрес.

— Как зовут вашу дочь?

— Эйлин Адамс.

— У нее есть телефон?

— Есть. Вам нужен номер?

— Запишите на память, — попросил я.

— Отдаю себя в ваши руки, — сказала она.

— А что еще вам остается делать, — сдержанно заметил я. — Незабывайте, один звонок куда следует…

— Вы собираетесь это сделать?

— Не знаю.

Она задумчиво посмотрела на меня:

— Меня не проведешь. Я знаю, за чем вы гоняетесь.

Вы почуяли деньги, и вам не терпится наложить на них лапу.Работая на пару, мы получили бы в два раза больше и могли бы разделить барыши.

— Как по-вашему, на кой мне сдался ваш адрес?

— Ну чтобы… черт, да не знаю я.

— Возможно, чтобы работать на пару?

— Дональд, — она просияла, — хороший мальчик.

Потрясающе толковый мальчик. Как только вы вошли в мой домсо своими дурацкими журналами, я поняла — вы отличный парень, черт побери!

— Ладно, хватит об этом. Держите связь с дочерью, так чтобыя мог вас найти в любой момент. Только запомните одно: это никакая не сделка.Просто я хочу довести до конца расследование этой махинации.

— Какой махинации?

— С поддельным дорожным происшествием.

— Здесь и расследовать нечего, — удивилась она. — Вы и таквсе знаете.

— Хотел бы так думать, — со вздохом произнес я. — Каксегодня сработали ваши десять процентов?

— Дональд, — снова просияла она, — я приумножила свойкапитал. Сейчас у меня пятнадцать тысяч.

— И вы наварили все это на игровых автоматах?

— О Боже, нет, конечно. Я поступаю так: сажусь за рулетку, акогда удача идет на убыль, обналичиваю все фишки и переключаюсь на автоматы.Если и с ними мне не везет, я выжидаю день, после чего процедура повторяетсяснова, только теперь я уже начинаю с автоматов. Сегодня у меня три раза былвыигрыш, и я почувствовала, что удача на моей стороне. И тогда я опять пошлаиграть в рулетку.

Невозможно выработать четкую математическую систему, котораяпозволила бы постоянно выигрывать в этом механизированном рэкете, но можновыработать ритмическую систему выигрыша, когда везет, и проигрыша, когда невезет. Поверь, такая система работает. Лас-Вегас не сумел выкачать из меняденежки.

— Что вы сделаете с деньгами? — спросил я. — Положите вбанк?

— В какой-нибудь, — улыбнулась она. — Вы можете сколькоугодно давить на меня, но я вам об этом ничего не скажу.

— И не надо, — успокоил я ее. — Желаю вам удачи здесь, вЛас-Вегасе. Смотрите не разоритесь. Полиция не может проведать о вашем укромномместечке в Солт-Лейк-Сити?

— У них нет ни малейшего шанса. Добираясь туда, я три разапересаживаюсь с самолета на самолет, меняю два автобуса и пять раз указываюновую фамилию.

— Тоща отправляйтесь туда без промедления, — посоветовал я,поднимаясь и подходя к двери. — Нанять вам такси до аэропорта?

— Не сегодня, — сказала она. — Фортуна как будто благоволитко мне. Меня трудно будет найти.

— О'кей. За такси я заплачу. Удачи!

Я вернулся к машине и поехал в аэропорт.

Я отправился в китайский ресторан, предварительноубедившись, что он не подделка. Ресторан держал старый китаец с испещреннымморщинами лицом и маленькими сверкающими глазками.

Я подошел к стойке и тихо сказал:

— Хох шах каи мах?

На китайском языке эта фраза означает буквально следующее:«Все ли хорошо в мире?»

Хозяин заведения просматривал свои бухгалтерские записи имеханически ответил:

— Хох шах каи.

Поскольку в китайском интонация, с которой произносится тоили иное слово или предложение, имеет массу оттенков, китайцы в концепредложения ставят «шах». Ответив мне, мой собеседник заверил меня, что в миревсе хорошо.

Внезапно он оторвался от своей бухгалтерии и, осознав, что яне китаец, спросил, почти не отделяя слова друг от друга:

— Вы говорите по-китайски?

— Самую малость. Дик ком дох. У меня много друзей-китайцев.Я хочу написать письмо одному такому другу. Мне требуется красная бумага ибольшой красный конверт. У вас найдется один? — спросил я, выкладывая наприлавок доллар.

— Что за письмо?

— Шутливое. Гонг сей, мне нужен большой конверт, красный,очень красный.

Он хмыкнул, взял доллар, положил его в кассу, сунул руку подприлавок и извлек из-под него огромный красный конверт.

— Отлично, — сказал я. — Возьмите кисточку и надпишите егопо-китайски.

— Что я должен написать?