Почему меня так интересует преступный мир? Потому что я пишудетективные романы? Или наоборот — я начал писать детективы из-за того чтоинтересуюсь жизнью преступного мира? Ответить на этот вопрос так же трудно, какрешить проблему яйца и курицы. Знаю только, что преступление, розыскпреступника и его наказание — постоянно в центре моего внимания.

Большинство граждан совершенно равнодушны к этой сторонежизни — и напрасно. Нравится нам это или нет — многие тюрьмы вместо того чтобыисправлять преступников, весьма успешно превращают человека, поддавшегосяслабости, в озлобленного, озлобленного — в порочного, а порочного — в убийцу.Некоторые выходят из заключения настолько сломленными, что не могут жить в ладуни с обществом, ни с самими собой. Они становятся рецидивистами. Конечно, невсе.

Как показывает статистика, около 18 процентов заключенныхосвобождаются раз и навсегда и только 2 процента умирают в тюрьме. Надо лидоказывать, как важно для всех нас уменьшить процент тех, кто остался врагомобщества и отравляет жизнь его гражданам?

Кем станет заключенный после освобождения — зависит от того,что общество делало для него, пока она был в заключении. Уделяя больше вниманияпенологии — науке, изучающей все, что касается мест заключения, — чащеприслушиваясь к профессиональным пенологам, пытающимся определить, какиефакторы способствуют исправлению заключенного и какие разрушают его характер,общество могло бы более эффективно бороться с преступностью.

Мой друг Дуглас К. Ригг, начальник тюрьмы штата Миннесота вСтилуотере, — один из наиболее дальновидных и современно мыслящих пенологов. Онзанимается исследованием важнейшей проблемы: как и почему меняется характерзаключенного. Во время нашей последней встречи Ригг мрачно сказал: «Еслижестокость по отношению к этим людям пойдет им на пользу — я буду жестоким.Если наказание остановит преступника — я за него. Если я, наказывая, смогуизменить человека к лучшему — я буду его наказывать. Беда в том, что проблемане так уж проста. Слишком много усложняющих факторов, а готовых рецептов нет.Можно по-разному воздействовать на заключенного: в одном случае это приведет кего исправлению, в другом — озлобит. Каждый из них — неповторимая личность, сосвоими индивидуальными и социальными особенностями, к каждому нужен особыйподход, а чтобы найти его, нужно как следует узнать человека. Мне хотелось бы,чтобы общественность проявила побольше интереса к пенологии; уверен: этотинтерес принесет большие дивиденды».

Тридцать первого августа 1957 года в газете «Сэтеди ивнингпост» была напечатана глубокая, острая статья Дугласа Ригга. Эта статья умногих вызвала раздражение.

Ригг написал ее не ради гонорара; его цель — привлечьвнимание общественности к проблемам пенологии, решение которых не терпитотлагательства.

Нам нужны люди, подобные Дугласу Риггу. Он прочен как скалаи тверд как сталь; его суждения основаны на здравом смысле и провереныпрактикой. У него нет иллюзий, но он истинный гуманист. Я надеюсь, что подобныхлюдей скоро станет намного больше.

Итак, я посвящаю эту книгу моему другу Дугласу К. Риггу.

Эрл Стэнли Гарднер

Не успел я войти в приемную, как меня ослепила фотовспышка.Берта Кул, дама весьма внушительных размеров, с глупой улыбкой смотревшая вобъектив фотоаппарата, сердито обернулась ко мне, затем спросила фотографа:

— Я все испортила?

— Боюсь, что да, — вежливо ответил фотограф. — Когда дверьотворилась, луч моей лампы-вспышки отразился обратно в камеру.

Берта пояснила фотографу:

— Это мой компаньон. — Затем, видя мое замешательство,добавила уже для меня: — Не волнуйся, Дональд, я организовала это для рекламы.

Она повернулась было к фотографу, но тут ее вниманиепривлекла девушка-архивариус, сидевшая на углу стола, задрав юбку выше колен иоттянув носки так, чтобы ее скрещенные ножки выглядели еще пикантнее.

— Какого черта вы выставили свой нейлон перед фотокамерой?!— злобно спросила Берта.

Девушка беспомощно взглянула на фотографа.

— Она выполняет указания, — сказал тот.

— Чьи?

— Мои.

— Все указания здесь даю только я, — отпарировала Берта. —Всю жизнь мечтала, чтобы у меня по всей конторе расселись потаскушки! Скиньсвой зад со стола!

Встань там, возле шкафа с делами, если хочешь! Нечеговосседать здесь, выставив свои ходули!

— Виноват, миссис Кул, — смутился фотограф.

Но тут из-за канцелярского шкафа вышел еще один посетитель иупрямо сказал:

— Нам нужны соблазнительные ножки, миссис Кул.

Если не будет соблазнительных ножек, газеты не опубликуютснимка.

— Соблазнительные ножки в детективном агентстве?! — возмутиласьБерта Кул.

— Соблазнительные ножки в детективном агентстве, —настойчиво повторил он. — Соблазнительные ножки нужны везде. Безсоблазнительных ножек снимка не опубликовать. А если он не попадет в газету,незачем тратить пленку. И тогда мистер Крокетт не пожелает иметь дела с вашимагентством.

Берта сердито зыркнула на него; она все еще пыталасьсопротивляться.

— Это мой компаньон Дональд Лэм. Дональд, это Мелвин ОтисОлни. Он у Дина Крокетта отвечает за связи с общественностью.

Олни подошел и пожал мне руку.

— Мы не прочь сделать снимок с мистером Лэмом идевушкой-архивариусом, — сказал он. — Лэм может сидеть, просматривая в спешкебумаги, а…

— Только не Дональд, — перебила Берта. — Если эта красоткавыставит ляжки, Дональд не станет смотреть ни на какие бумаги. Он будет глазетьтолько на ее ноги.

Извольте не отвлекаться. Делайте снимок.

Архивариус вопросительно посмотрела на Олни. Тот спокойноприказал:

— Залезай обратно на стол и задери юбку выше колен. Оставьскладки, будто они только что появились.

Как будто юбка задралась нечаянно… Сейчас покажу.

Он подошел к столу, откинул подол юбки назад. Потом постоялпоодаль, оценивая эффект, снова подошел и поправил подол. Берта с холоднойяростью впилась в него своими крохотными глазками.

— Так хорошо? — спросила девушка.

— Лучше некуда, — процедила сквозь зубы Берта. — Действуй. Явижу, вы оба довольны: он щупает твои ноги, а ты смотришь на него с глупойулыбкой.