смысле, трудом своих монахов, работников — вольных или невольников — и прикреплённых крестьян. Практически всё необходимое производилось в монастырском хозяйстве, за исключением, из значимого, соли, но и ту добывали совсем рядом, в Готлинском графстве на юге, черпая её из солёных озёр вблизи Солегорска, небольшого городка, подвластного напрямую герцогу, минуя здешнего графа Антона, мужа моей троюродной тётки и отца несостоявшегося настоятеля монастыря виконта Виталия. Да-да, того самого.

Моя Юлька особо загружена работой не была, хотя бегать ей приходилось много и часто. На приготовление мне пищи, стирку, глажку, мытьё полов, доставку воды для помывки и прочее имелась прислуга в избытке. Девчонке требовалось лишь следить, чтобы всё необходимое её господин получал вовремя.

Ригер поначалу попытался выставить у дверей в мои покои одиночный пост, чтобы круглосуточно кто-то из гвардейцев меня охранял или сопровождал, но я посчитал, что буду выглядеть параноиком, если стану разгуливать по своему собственному монастырю под охраной. Для передачи каких-либо поручений хватит и служанки. Той самой интересно ходить со мной.

До начала тренировки с наставником Максом почти полтора часа, так что, можно не торопиться. Из-за предстоящих занятий, надел на себя не сутану, а повседневный костюм из лёгких летних штанов, рубахи и камзола. На ноги — полусапоги из телячьей кожи, на голову — берет, скрывший почти полностью мои коротко постриженные волосы.

— Ну как? — спросил у Юльки, смотря на своё отражение в зеркале.

В отличие от дворцовых зеркал, здешние больше напоминали то, которое висело в доме у нас с опекуном, мутные и кривые. Даже для аббата нормального не нашлось. Сергий, правда, донёс, что у преднастоятеля имеется хорошее, но, во-первых, это ещё надо проверить, а, во-вторых, баронет Михаил получил его не от управителя монастыря, а привёз с собой из родительского замка. Не поленился ведь добрый человек.

— Вы очень красивый. — закивала служанка. — Вы и раньше всем нашим девчонкам на районе нравились. Только нос задирали, вот вас и сторонились. Мне кажется, вы сейчас даже проще стали, чем прежде. Ой, простите, милорд.

— Да ничего. Кстати, когда что-то кажется, надо Создателю молиться.

— Я, я не знала об этом. — растерялась бывшая маленькая рабыня. — Мне никто не говорил о таком.

— Ладно, пошли.

Обход мы начали с кузни, там — вчера уже видел — доделывали латный доспех. Очень, скажу, долгий и сложный процесс. Понятно, почему полный комплект лат так нечасто встречается у вояк и так дорого стоит.

— Эта Люсильда. — Юлька начала свой доклад, едва мы вышли в коридор. Говорила негромко, пристроившись чуть сзади меня, чтобы встречавшиеся братья, работники и слуги ничего не могли из её слов разобрать. — Она родилась рабыней, её мать была рабыней. Зато отцом местный брат-ключарь. Он и выпросил у тогдашнего настоятеля для неё вольную сразу при рождении. Потом она была, ну, этой, стелила постель позапрошлому аббату. А когда тот умер, её к себе господин Леопольд на подворье в Готлин забрал. Но она часто тут появляется. Ни с кем из слуг не ссорится, но её все побаиваются. Хитрая очень. Люська, говорят, многим из ваших помощников свою ласку дарит. А баронету Михаилу очень-очень часто. Каждый свой приезд. А своего парня у неё нет. Может в городе имеется, только никто про это не слышал.

— Занятная особа. — делаю вывод. — И всё же узнай, кто её покровитель. Точно ли преднастоятель?

— Говорят, брат Леопольд. Не зря ведь она в Готлине в основном проживает. Я ещё поспрашиваю аккуратно.

Сердце мне вещает, что с девицей Люсильдой что-то совсем не так. Своему чутью привык доверять, дважды мне жизнь спасало, а уж от неприятностей уберегало столько — не сосчитать.

В кузнице стоял такой грохот, что уши закладывало. Долго я там не выдержал, хотя неожиданно зрелище работы молотобойцев и кузнеца увлекло. Следующим пунктом моей программы являлось посещение портняжной мастерской, путь туда лежал через тренировочный плац, на котором в этот момент два десятка братьев, свободных от работ, усиленно махали тупыми тяжёлыми тренировочными мечами. Причём делали это с таким усердием, что ненароком могли и синяков себе понаставить, а то и вовсе кости сломать. Молодцы, прям рад за них. Тяжело в учении — легко в бою. А это у нас что за статуя с краю площадки? Да это же наш герой Николас. Потеет в полном доспехе и при вооружении под ярким солнцем. Поставить его в тенёк, чтоб никто не уволок, дядька Ригер не озаботился. Надо подойти, поддержать парнишку.

— Привет, Ник. — говорю, хлопая новика по плечу.

— Здравствуйте, милорд. — важно отвечает тот, хотя видно, что стоять оловянным солдатиком он уже утомился.

— Пить хочешь? Сейчас Юльку пошлю.

— Хочу, но мне нельзя. Да ерунда. — он посмотрел на куранты главного здания. — Меньше четверти осталось. Жалею только, что с нашими в патрулирование не поехал.

— Это да. Я бы тоже съездил. — лукавлю. Никуда мне сегодня не хочется. Чего я там забыл? И здесь дела есть. Успею и по окрестностям всё облазить, и в Готлин часто стану наведываться. — Но не жалеешь, что за неё вступился-то?

— Ты чего, Степ⁈ Ой, ваше преподобие! Конечно нет.

— И правильно. — хвалю. — Мы одна команда и должны быть друг за друга горой. Так ведь?

— Ага.

— Может мне тебя своей властью освободить от копья? — проверяю, как говорится, на вшивость.

— Не нужно, милорд. Провинился — умри человеком. Так старший сержант говорит.

— А он у нас мудр. — не могу сдержать смешка. — Ну, тогда до вечера. Вечером в разведку по ходам в стенах пойдём.

— Юлька сказала. — кивнул Ник, улыбнувшись светло и радостно.

До тренировки мы с обошли кроме пошивочной ещё и ткацкую мастерскую, сыродельню, маслобойню и прядильню. Не погнушался я в этот раз наведаться на птичник, в хлев, свинарник и на конюшню. В долгие разговоры не вступал, поэтому к наставнику на задний двор общежития, отпустив девчонку, пришёл вовремя.

Свой меч с наложенным