— Воробушек к деньгам над тобой пролетел, Емеля, радуйся! — рыжий великан блеснул широкой белозубой улыбкой, после чего едко хмыкнул: — Но вернёмся к нашим барашкам… На трёх должностях, значится, корпишь теперича? На избушку вам с Жилькой, что ль, копишь?

— Вроде того… А то на должности писарчучьей я отложил только на нужник да на рукомойник покамест. И те не с новья…

— И как же ента Свят тогда отпустил тебя с нами, такого незаменимого, а? — Ратибор насмешливо осклабился. — Ладно там, писак всяких разных пруд пруди при дворе княжьем, одним больше, одним меньше, как гутарится, но новая твоя должность важная подразумевает присутствие в Мирграде постоянное да ответственность небывалую, без права на ошибку! Это же как супротив ветра нужду малую справлять: в любой момент можно уделаться по самую маковку!.. А ты заместо деятельности бурной на новом посту сидишь тутова, в глуши, вдали от столицы нашей да по башке своей помётец воробьиный размазываешь, аки масло по хлебушку…

— Дражайший дяденька считает, что я на тебя благотворно влияю… впрочем, как и ты на меня! Потому и отпустил!.. Мол, пущай приглядывают друг за другом… Ну а Канцелярией Тайной есть кому управлять в моё отсутствие, не волнуйся. Оставил я вместо себя парочку ответственных ряшек… Куда поопытнее меня будут!

— Ну хорошо, допустим, допустим… А какого лешего ты к нам ищеек своих приставил давеча? — молодой богатырь грозно сверкнул голубыми очами. — Тебе чего, давно по тыкве щелбан не прилетал добрый? Так это у меня не заржавеет, ты же знаешь!

— Указание дяди… — Емельян виновато шмыгнул носом. — Сказал, за всеми, кто по дворцу шастает, тихонько подсмотреть, кто чем живёт да дышит. С кем ест, пьёт да на горшок ходит… За всеми, без исключений! А особливо за теми, у кого булат за поясом… Добрана ведь нашли мы! В тот же день, ближе к вечеру. И семью его…

— Да ты что⁈ А мы ни сном ни духом!.. В тайне, что ль, держать удумали? Или нам сообщать уже и не треба⁈ — Ратибор и Мирослав удивлённо уставились на княжьего племяшку. — И?.. Что там за байки наплёл этот крысёнок? Я не я, и фекалька не моя?..

— Добран никому ничего и никогда уже не скажет, Ратик. Как и Латыгорка, жена его, да две дочурки, Зазулья и Крижана… — Емельян обвёл твёрдым взглядом почуявших недоброе, помрачневших товарищей. — Ибо всех четверых обнаружили связанными у нашего, как выяснилось, не шибко-то и умного придворного в избе. В чулане. С кляпами во рту. И с перерезанными от уха до уха глотками. Их убили очень хладнокровно, без зазрения совести… Дочкам было девять и одиннадцать лет…

Повисла гнетущая тишина. Даже солнце на миг скрылось за невесть откуда взявшейся небольшой тучкой, впрочем, совсем скоро вновь озарив ясными лучиками неказистую полянку, на которой устроили себе привал трое путешественников.

— Вот дерьмо!.. — прервав слегка затянувшееся молчание, Ратибор гневно сплюнул. — Деток-то за что⁈ Видели, что ль, чего?.. Аль кого… Надеюсь, не надругались хоть над ними?..

— Нет. Смерть была быстрой. Я в этом мало чего понимаю, но Ладимир сказал, что действовал умелец опытный. Не новичок, в общем, в этом деле! С одного маха, уверенно… Похоже, мастеровитый убийца…

— И ты, мозги бараньи, сообщаешь мне об этом только сейчас, когда мы уже в двух днях пути от Мирграда⁈ Я своих оставил одних, ты врубаешься или нет, козлёнок белобрысый⁈ — Ратибор в бешенстве вскочил на ноги. — Тебя что, плюгашка несчастный, в дупло к пчёлам, что ль, запихать⁈ Или, может, на муравейник голым задом приземлить⁈ Пущай они тебя погрызут, мальца, для порядка!..

— Они не одни, Ратиборушка! — Емельян, забавно взвизгнув от испуга, чуть ли не подлетел с покрытого мхом брёвнышка, на котором восседал, и стремглав отбежал шагов на двадцать, дабы не попасть под горячую лапу рассвирепевшего богатыря. — С твоей семьёй десятка лучших витязей круглосуточно!.. И держи себя в руках, очень прошу!

— Лучше заткнись, Емеля, пока не пришиб!.. — Ратибор взялся за секиру и прошёлся раздражённо туда-сюда по лужайке, нервно пару раз крутанув свою старушку в руках. — Мне надо выпустить пар… — пробурчал он угрюмо. — Два дня уже прошло, а я никого ещё не грохнул…

— Да-а-а-а, это срок… — Мирослав улыбнулся уголками губ и прямо взглянул на остановившегося перед ним разгневанного приятеля. — Ты чего взбеленился так? Перерезавший горло дочкам, жене Добрана да ему самому — это ведь не воин какой лютый! Это трус и негодяй, который никогда не сунется в тщательно охраняемый нашими бойцами дом! Тем более там мышь не прошмыгнёт теперь, ты же знаешь!..

— Знать-то я знаю, — Ратибор тяжело, со вздохом присел на место Емельяна, положив секиру себе на колени, — да на душе чего-то тревожно…

— Так это что ж выходит, — русоволосый мечник тем временем посмотрел на осторожно приближающегося племянника Святослава, опасливо косящегося на рыжебородого исполина, — Добрана и его близких убили в тот же день, когда он отвадил караул от халупы нашего топтыжки?

— Угу!.. — подошедший Емельян утвердительно кивнул, с робким вздохом плюхнувшись на край брёвнышка. — Он после этого поступка срамного, как грамоту липовую охране притарабанил с поддельной подписью княжьей, сразу к себе в домишко намылился! А там, похоже, его уже ждали. Ну и как пособника да свидетеля ненужного на тот свет и отправили… Вместе с его роднёй. Я теперь весь в сомнениях, Добран ли наш крысёнок?.. Может, он просто один из исполнителей невольных?.. Наверняка на него весьма жёстко надавили через жену с дочками… Эх, сколько раз я уже вещал об этом! Семья, как рычаг давления, очень хорошо работает, как ни крути! Беспроигрышно…

— То есть полагаешь, что не ради злата, а из страха за своих близких Добран накарябал под чью-то диктовку то письмишко, скрепил печатью да помчался до избушки медвежонка? — Мирослав взял в рот травинку и задумчиво пожевал её. — А подпись Свята он же и подделал, что ль?

— А почему нет? — Емельян недоумённо пожал плечами. — Вполне мог! Он её видел тысячи раз! Ну и такому опытному писарю не составило, конечно, особой сложности черкануть за дядю его закорючку…

— Или тому, кто стоял над ним