Я буквально почувствовала, как Оминис сжался. Воспоминания о тете всегда были для него болезненны. Однако, преодолев себя, змееуст решил поговорит об этом.

— Сожалею, мистер Стоун, но она умерла много лет назад.

Еле заметная слеза пробежала по щеке папы, стоило ему услышать горькую правду о своей возлюбленной.

— Вот почему ее письма прекратились, — проговорил он, нервно поглаживая переносицу. — Мне тоже… Очень жаль, Оминис.

Чарльз непроизвольно в жесте поддержки положил руку на плечо парня. Для отца это было чем-то само собой разумеющимся, когда хочешь подбодрить небезразличного человека. К моему удивлению, вечно холодный к чужим, Оминис накрыл ладонь мужчины в ответ и легонько сжал. Это было секундное, но так много означающее действие.

— Значит, старшие Мраксы уже в курсе вашего родства? — осведомился отец, когда недолгая идиллия закончилась.

— Не думаю, сэр. Они не проявляли особого интереса к Эве. Наш визит ограничился помолвкой с моей невестой, — ответил за меня Оминис. Подробности о древней магии отцу было знать необязательно. — Ваша дочь выступала там в качестве гостя с моей стороны.

— А как же архивы, в которых вы копались? Не думаете, что и они начнут рыть?

— Вряд ли, пап. Прошло столько лет… И мы нашли тайник особым способом, Ноктуа заколдовала это место так, что его мог обнаружить только Оминис.

— Умно, — улыбнулся Чарльз, любуясь новоиспеченным родственником. — Больше всех она доверяла только тебе, сынок. Я рад встретить тебя вновь. Когда-то давно я гулял с тобой и твоей тетей, когда ты был еще совсем мальчишкой. С тех пор заметно возмужал и обрел прекрасные манеры. Ноктуа очень гордилась бы тобой.

Слизеринец грустно улыбнулся и опустил голову, сложив губы в тонкую линию. Было видно, как ему неловко обсуждать подобное с незнакомыми людьми, однако все же приятно вспомнить родного человека. Особенно, когда о ней так тепло отзывались, в отличие от собственной семьи. Это очень подкупало холодную натуру Мракса.

Я сидела в смятении, совершенно не понимая, что мне делать с полученной информацией дальше. Отношения с Оминисом хуже не станут, а вот с его… Моими родственниками… Очень тяжело воспринять такое откровение сразу. Что будет, если они прознают правду? Даже мысли об этом нервировали.

Но это не единственное, что волновало меня…

— Я не понимаю, как мне теперь относиться к маме, — с трудом выдавила я из себя то, что беспощадно тревожило душу.

Отец вернул свое внимание ко мне, развернувшись всем корпусом. Складки прорезали его морщинистый лоб.

— Это уже тебе решать, дорогая. Джейн относилась к тебе, как к родной дочери. Возможности завести детей у нее не было, к сожалению, и она полюбила тебя, как свое дитя. Заботилась и опекала, поддерживала. Отдавала всю себя, лишь бы ты ни в чем не нуждалась.

— Я помню это, — ответила я, встречаясь взглядом с папой. — Она воспитала меня, и я ни минуты в ней не сомневалась.

Столь осознанный ответ от подростка не оставил его равнодушным. Мужчина благодарно улыбнулся мне, и я ответила ему тем же, не в силах больше сдерживать рвавшиеся эмоции на свободу. Отцу приходилось труднее, чем мне, ведь он нес это бремя всю жизнь, пытаясь уберечь свою семью. А теперь моя очередь научиться справляться с этим.

— Думаю, вам есть что обсудить, — ободряюще проговорил Чарльз. — Джейн знала, что рано или поздно этот разговор настанет.

Я понимающе кивнула ему.

— Оминис, я ненадолго.

Парень солидарно угукнул, но я немного переживала оставлять их наедине. И самой было бы любопытно услышать, о чем будут беседовать эти двое в мое отсутствие. Но с матерью необходимо было поговорить тоже.

Собравшись с силами, я покинула гостиную, влекомая волнующей встречей с Джейн.

***

«Этого просто не может быть! Невозможно! Чтоб у Ноктуа был ребенок и не абы кто, а Эва! Наша подруга Эва! Мерлин, я же целовал свою сестру!»

Внутренности скрутило, и его вывернуло на гравий около западных ворот Хогвартса. Не дожидаясь Стоун, блондин, после разговора с ее отцом, воспользовался летучим порохом, сразу оказавшись на пороге школы, чтоб поскорее побыть одному и прожить бушующие эмоции.

Что с ними теперь будет? Если отец узнает о родстве, помолвке с Ви конец. Его жизни придет конец. Оминис задыхался. Он стащил с себя галстук и скинул мантию на снег, оставаясь в одной рубашке. Морозный воздух пробирался сквозь легкую ткань, покрывая тело противными мурашками. Хотелось выть от досады и боли за свою жизнь.

Почему он не может сам распоряжаться ей? Пока до Мракса-старшего не дошли все эти новости, возможно, все же стоит сбежать? Только в этот раз взять с собой Эверлин и просто исчезнуть с лица земли. Сменить имена и наколдовать новую внешность, затеряться в магловском мире. Чтоб никто не нашел.

Паника накатывала с каждым вдохом все сильнее и сильнее. Оминис упал на землю и скрутился калачиком, пытаясь дышать. В глазах потемнело, конечности немели, а воздух так и не попадал в легкие. Из глаз полились дорожки слез, обжигая холодную кожу щек. Стало так страшно. Просто от непонимания, как жить дальше. Как справится с паникой. Как научиться снова дышать.

Теплые руки подняли с земли, усадив на еще не покрытую снегом землю. Мантия оказалась сверху на парне, а согревающие чары проникали в самое сердце. Затуманенным от страха мозгом парень осознал, что ощущает родной аромат малины.

— Оминис, — девушка потрясла блондина за плечи. — Ом, прошу, дыши. Вдох-выдох, давай.

Эверлин сделала глубокий вдох, показывая, как нужно делать. Парень повторил это несколько раз. Тело начало расслабляться и обмякать в нежных руках любимой. Она шептала ободряющие слова и гладила юношу по волосам, перебирая пряди.

— Что произошло? — осторожно спросила Ви, слегка отстраняясь, чтоб видеть его лицо. — Что-то с Эвой?

На мгновение Мракс замер. Он хотел рассказать ей все, но понимал, что это касается не только его. А значит, рассказывать должна Стоун, а не он.

— Все… в порядке, — промямлил Оминис, зарываясь носом в волосы девушки.

— Ты же понимаешь, что я тебе не верю? — хоть парень и не видел,