Закончив с таймером на наручных часах и мысленными манипуляциями, я выключил сигнал будильника и начал установку нового. Мелодия сигнала – та же, хотя скоро ее придется менять, потому что эта уже понемногу теряет свою раздражающую силу. Время сигнала – как всегда, 8:00. Функция “отложить” по умолчанию включена, выключаем. Функция “повторять всегда” по умолчанию тоже включена, выключаем. Внезапный звонок домофона заставил меня вздрогнуть, и я случайно дважды нажал на кнопку, снова включив повтор и одновременно подтвердив установку сигнала. Я подумал, что нужно перенастроить сигнал и направился к входной двери.

В ответ на мое “да?” из трубки домофона раздался бодрый (слишком бодрый для восьми утра) женский голос.

– Доброе утро, это доставка, привезли ваш телевизор!

Я в недоумении глянул себе за спину, чтобы убедиться, что телевизор на месте, и это действительно было так. Я вчера заказал новый и не помню этого? Но зачем? Чувствуя себя полным идиотом, я попросил курьера секунду подождать, нашел пульт и включил телевизор – все работало, все было как обычно. Выключив телик и вернувшись к домофону, я спросил, на какое имя сделан заказ. В ответ я услышал совершенно незнакомое имя и с облегчением выдохнул.

– Извините, но вы, наверное, квартирой ошиблись.

Повесив трубку, я еще пару секунд постоял у входной двери, почесывая подбородок и размышляя, не пора ли уже побриться. Решив определиться с этим минутой позже, я направился в комнату, положил очки на нижнюю полку журнального столика, выстучал из пачки предпоследнюю сигарету и направился в туалет. Через десять минут я вышел оттуда и наведался в ванную. Умывшись и сильно протерев все еще слипающиеся глаза, я направился в комнату и приступил к уборке. Очки я положил на нижнюю полку столика. Не законтачившие с полом куски пиццы переложил на чистую тарелку, остальные выбросил в мусор, грязную тарелку и кружку вымыл, вытер влажными салфетками пол в том месте, где что-то пролилось из кружки. Вытирая пол, я заметил на диване то, на что сразу не обратил внимания – смятая салфетка. Я поднял ее и развернул, обнаружив внутри россыпь мелких крошек лилового цвета, слегка отдающих аптекой. Салфетка последовала вслед за своими собратьями в мусор, там же оказалась и небольшая кучка пепла, тоже, по сути, бывшего когда-то салфетками. В завершение я вымыл, насколько это было возможно, деревянную банку и поставил ее сушиться на полку.

С протяжным вздохом я подошел к холодильнику и открыл его. Полупустая пачка апельсинового сока – отлично. Сок был очень холодным, и я пил, пока не перестал чувствовать его вкус. Теперь настало время для готового завтрака, подаренного мной вчерашним. Разогревая пиццу в микроволновке, я пытался мысленно прикинуть, во сколько сегодня нужно закончить на студии, чтобы успеть зайти в магазин за новым блокнотом и набором ручек – у меня осталась всего одна. Быть может, просто купить с десяток стержней? По всему выходило, что можно спокойно выйти в шесть вечера, значит, на работе нужно быть не позже одиннадцати. Я взглянул на часы – у меня был еще примерно час до выхода из дома. Отлично, значит успею просмотреть мейлы за последние пару дней, посмотрю что-нибудь не слишком залипательное на ютюбе, даже побреюсь. И да, нужно не забыть зайти на почту, пора бы отправить чистовик Ни – она уже неделю написывает и интересуется, есть ли прогресс.

Когда пицца была разогрета, а сок налит обратно в кружку, которую не так давно покинул, я перенес завтрак на журнальный столик перед диваном, частично заваленный вырванными из тетрадей огромными листами, обычной бумагой и различной канцелярией, и с удовольствием плюхнулся на мягкий матрац. В последнее время я стал замечать, что перестаю наслаждаться едой в той же степени, что и раньше, из-за чего порой обжираюсь всяким трэшем – лишь бы напомнить себе, что это не просто питательные вещества, это должно быть приятно. Если меня разнесет, я не смогу себя заставить бегать, ходить в зал или что-то вроде того, так что теперь я периодически ловил себя на том, что стараюсь есть медленнее, не проглатывая жадно каждый кусок. Наверное, с точки зрения здоровья так тоже было более правильно.

Два коротких аниме-обзора спустя с завтраком было покончено, и я с сожалением допил пачку сока. Наверное, он все же слишком холодный, чтобы одного литра хватало хотя бы на день. Быстро пробежав по папке входящих писем, я не нашел там ничего важного или срочного – сплошные рекламные акции букмекерских контор и книжных магазинов, пара ответов на отправленные по работе письма с вложенными правками и комментариями, пара подтверждений регистрации на очередном одноразовом сайте. Онлайн-таблица с ежедневником тоже порадовала: блокнот, ручки, почта – обо всем этом я вспомнил и сам.

Я быстро принял душ и собирался было побриться, но снова заметил, как жестко у меня сегодня трясутся руки. Если задуматься, то и едва ощутимый озноб, который я так хотел связать с ночевкой в необычной позе, никуда не делся. Но вот странная заторможенность постепенно проходила, и отклик движений и чувств становился все меньше, а сами движения теряли ту несколько пугающую непринужденность, что сразу после пробуждения. Успокоив себя этими наблюдениями, я все же решил отложить расправу с бородой до завтра. Возвращая бритву в боковой шкафчик, я заметил в самом его углу сигарету, завалящую и одинокую, забытую мной и всем миром. Эта находка значила, что я могу позволить себе еще раз покурить перед выходом из дома, чтобы добить последнюю из пачки уже по пути на почту, а там и до киоска недалеко.

Я сделал себе какао и вышел на балкон. Да, технически в квартире было все-таки три двери – третья вела в царство коробок, высыхающего белья и ненужных мне вещей хозяев, которые те почему-то решили не забирать – например, старый пустой аквариум, шкафчик с покосившейся дверцей, набор детских игрушек. Среди них была рука робота, которая сжимала ладонь в кулак при нажатии на ручку, и первые пару часов после того, как я нашел ее, меня это весьма забавляло. В остальном балкон мне нужен был только для определенной разновидности задумчивых перекуров и развешивания одежды и белья после стирки. Хоть он и не был очень уж маленьким, его общие захламленность и дряхлость, резко контрастирующие с остальной квартирой, сводили на нет все мои порывы немного его расчистить и для чего-нибудь приспособить. Учитывая, что где-то через полгода мне снова нужно будет менять квартиру, это не стоило усилий.

Потягивая какао с неэстетичным сербаньем, я еще раз попытался вспомнить хоть что-то из вчерашнего дня. Или из своего сна. Тщетно – ничего конкретнее расплывчатых образов и ощущений, не дающих себя подробно изучить, память не предоставила. Ну и ладно. Какой может быть вред от одного выпавшего из памяти дня? В конце концов, я помнил, что делал позавчера. Быть может, это и есть то самое вчера, которое я безуспешно пытался нашарить, принимая за него сон. Быть может, я немного сбился во времени, и мой подсчет по календарю споткнулся. Какая разница? Если я что-то забыл, то это или неважно, или мне об этом рано или поздно что-то или кто-то напомнит, тогда и буду с этим разбираться. Я допил какао, потушил сигарету о кирпич под подоконником с внешней стороны окна и щелчком среднего пальца отправил бычок в полет. Выдохнув небольшое облачко дыма, я слегка вздрогнул – то, что я видел сейчас перед глазами, казалось очень знакомым. Мысль о том, что бычок в полете встретит ветку дерева и отскочит в сторону стены дома, пришла одновременно с тем, как именно это и произошло. Забавно, давненько у меня не было дежавю.