— Подсудимый раскаивается в совершенномубийстве, — официальным тоном объявил он. — Желает ли подсудимыйчто-то сказать, прежде чем суд огласит приговор?

— Я… — осекся Бхейд.

— Мне кажется, нет, — оборвал его Эмдаль. —Суд приговаривает вас к тяжкому труду до конца жизни, более того, этот трудбудет заключаться в том, чтобы служить в качестве экзарха ордена Серой Рясы — ипусть боги будут милостивы к вашей несчастной душе!

— Но…

— Заткнись, Бхейд! — рявкнул Эмдаль. — Теперьвставай и принимайся за дело.

— Это было ловко, Эмдаль, — похвалил Альталэкзарха Черной Рясы, когда они вместе с остальными спускались в столовую.

— Я рад, что вам понравилось, — самодовольноулыбнулся Эмдаль. — Но это не только моя заслуга. Идея с искуплением черезтяжкий труд принадлежит в первую очередь Юдону. Удивляюсь, и как это вам самомуне пришло в голову.

— Я смотрю на мир немного иначе, чем вы,священники, — ответил Альтал. — Я профессиональный преступник, такчто я не слишком много раздумывал над всякими своими грехами. Яхага надо былоубить, но мне никак не удавалось втолковать это Бхейду. Впрочем, я добилсянекоторого успеха, хорошенько стукнув его о стену.

— Интересный вариант, — заметил Эмдаль. —Бхейд страдал от чувства собственной вины. Нам же было необходимо, чтобы онзанял определенный пост, и мне только оставалось назначить его на этот пост вкачестве наказания. Он хотел быть наказанным, так что мы оба получили то, чтохотели.

— Я тоже получил, что хотел.

— Что-то я не уловил.

— Чувство вины, которое испытывал Бхейд, разделяло егои Лейту, а она от этого начала впадать в совершенное расстройство.

— Ведьма? Вот уж не думал, что ее может что-тобеспокоить. Она же сделана из стали.

— Вовсе нет, Эмдаль. Она очень хрупкая, и ей нужналюбовь. Она выбрала меня своим отцом. Меня из всех людей.

— Не самый плохой выбор, — заметил Эмдаль. —Альтал, вы не просто делите с ними всю вину, вы любите каждого в вашейнебольшой группе последователей. Будь у вас побольше опыта, вы бы сталинеплохим священником — впрочем, вы и так священник, не так ли? Вы ведь экзархцеркви Двейи, верно?

— У нас все не так официально, Эмдаль. У Эмми гораздоболее свободные взгляды, нежели у ее братьев. Пока мы любим ее, она совершенносчастлива. Она даже мурлычет.

— Мурлычет?

— Слишком долго объяснять, — сказал ему Альтал.

— Вероятно, это лучшее, что мы можем сделать за такойкороткий срок, Бхейд, — сказал Эмдаль, когда они все вернулись в храм Магунесколько дней спустя. — Алейкон был не слишком этому рад, но в концеконцов мы все согласились, что нашим религиозным орденам придется дать полнуюсвободу ордену Серой Рясы. Ваш орден будет невелик. Узнав об обете бедности,большинство священников отступят, так что на первых порах у вас будет немногодобровольных последователей.

— Зато будет много недобровольных, — сухо добавилЮдон.

— Нет, — непреклонно заявил Бхейд. —Джентльмены, не надо использовать орден Серой Рясы в качестве помойной кучи,куда вы будете сваливать всех неугодных.

— Подождите-ка, экзарх Бхейд, — сказалАлейкон. — Вашему ордену еще нет и недели. Вы должны беспрекословноподчиняться нам троим.

— Тогда не стоит и думать о нашей идее, — сказалБхейд, и лицо его посуровело. — Если вы трое всего лишь пытаетесь броситьподачку простым людям, чтобы успокоить нынешние беспорядки, то я не стану вэтом участвовать. Нечто подобное будет просто продолжением той ошибки, котораяв первую очередь открыла двери Аргану, разве вы не понимаете?

— Тут он прав, — проворчал Эмдаль. Затем покачалголовой и скривился. — По-моему, я упустил хорошего парня. Если бы яобратил на него должное внимание, я бы воспитал брата Бхейда своим преемником.

— Нет, если бы я заметил его первым, Эмдаль, —возразил Юдон.

* * *

— Альтал, Эмми хочет поговорить с тобой, — тихосказал Элиар, когда все они вышли из богато обставленного кабинета экзархаАлейкона.

— Да? Неужели у меня опять неприятности?

— Она не сказала. Но не думаю. Почему бы нам неиспользовать дверь в твою комнату? Я покараулю снаружи.

— Хорошо.

Они прошли по храмовому коридору, где располагались комнаты,выделенные для них экзархом Алейконом, и Элиар открыл дверь комнаты,предназначенной для Альтала. Сразу за дверью оказалась знакомая лестница.

Когда Альтал поднялся по лестнице, Двейя уже ждала его вбашне. Она протянула к нему руки, и они молча обнялись.

— Что-то случилось, Эм? — спросил он ее.

— Нет, все идет неплохо. Бхейд оказался даже лучше, чемя ожидала. Мне нужно тебе кое-что объяснить. Думаю, важно, чтобы ты знал, чтона самом деле происходит.

— Я думал, это само собой разумеется, Эм.

— Не совсем, милый. Слова на Кинжале немного сложнее,чем это кажется на первый взгляд. Что тебе было сказано делать?

— Искать. Разве это не означало, что я должен былбродить по свету и найти остальных?

— Возможно, все несколько сложнее, любовь моя. Тыдолжен был также найти меня.

— Но ведь к тому времени я это уже сделал, разве нет?

— Не совсем. Ты нашел кошку Эмми, но когда ты увиделКинжал впервые, ты еще не нашел меня.

— И до сих пор, наверное. К чему ты клонишь?

— Сейчас мы до этого дойдем, Альтал. Когда Элиар увиделслово “веди”, он подумал, что это означает, что он должен командовать армией,но это значило совсем другое. Андина прочла: “Повинуйся”, и благодаря этому онапобедила Гелту.

— Хорошо, пока что я тебя вполне понимаю. Лейта должнаслушать, хотя и не ушами. Мы уже много раз использовали ее исключительныеспособности.

— Когда она встретится с Команом, все будет немногосложнее.

— Я, в общем-то, догадываюсь. Она знает, что ейпредстоит сделать, и ей это совсем не нравится. После того как она приклеила комне это словечко “папочка”, она залила мне слезами всю рубашку. Так что же онадолжна сделать с Команом?

— Она будет слушать, Альтал, а когда она будет слушать,Коман больше слышать не сможет. Это очень тонкая процедура.