— Но страшная?

— Очень-очень страшная. Вот почему Лейта так отчаянно втебе нуждается. Не обрывай ее, когда она называет тебя “папочкой”. Это ее крико помощи. Успокой ее, как можешь.

— В том сновидении, которое ты всем нам внушила, чтоэто, черт возьми, была за рубашка, которую она разорвала?

— Это был Коман, любовь моя.

— Она разорвет его на кусочки? Не слишком ли этожестоко?

— Это гораздо хуже, чем просто жестокость,любимый, — грустно сказала Двейя, — но это нужно сделать. Теперьперейдем к Бхейду. “Просвещать” — это, возможно, самое сложное из всех слов. Вконечном счете Бхейду предстоит показать Аргана и его Красные Рясы такими,каковы они есть — служителями Дэвы.

— В сновидении я ничего такого не видел.

— Значит, ты плохо смотрел, Альтал. Что делала я?

— Ты смахнула всю пыль с алтаря на ладонь. Потом тыподбросила ее в воздух, и ветер, ворвавшийся через окно, унес ее прочь. —Он нахмурился. — Но каким-то странным образом этим окном был Бхейд. Вотэто меня действительно смутило.

— Задача Бхейда в том, чтобы “просвещать”, Альтал, ачерез окна комната освещается. Окна пропускают свет, но в них также можетвлететь и ветер. Сновидение обратило Аргана в пыль, я подкинула эту пыль ввоздух, ветер, влетевший через окно, которое мы зовем Бхейдом, унес эту пыль,которая когда-то была Арганом, прочь. Сновидение, которое я тебе подарила,следует рассматривать как метафору. — Она помолчала. — Это самоеполезное слово. Метафорами можно объяснить все что угодно.

— А если отбросить метафоры, что на самом деле случитсяс Арганом?

— Его тело утратит свою целостность, и мелкие кусочки,которые когда-то были Арганом, разлетятся во все стороны. А потом в окно,которое мы знаем как Бхейда, влетит легкий ветерок. Крепкий порыв ветра очиститвоздух и впустит истину. Это еще один вид “просвещения”, не так ли?

— Арган когда-нибудь сможет вернуться?

— Нет, не думаю.

— Значит, Бхейд снова убьет, верно? Он простотренировался, когда убивал Яхага. Его настоящая задача — убить Аргана. А зачемвсе это хождение вокруг да около, Эм? Почему ты не сказала мне прямо, чтохочешь, чтобы Бхейд убил Аргана?

Ее зеленые глаза сузились, и она зашипела на него.

Он от души рассмеялся.

— Ох, Эм, я так тебя люблю! — заявил он, подхвативее на руки и нежно уткнувшись носом в ее шею.

Она вдруг хихикнула почти по-девчоночьи и попыталасьотстраниться, прикрывая плечом свою шею.

— Пожалуйста, не надо, Альтал, — сказала она.

— Почему? — спросил он, невинно распахнув глаза.

— Щекотно, вот почему.

— Ты боишься щекотки, Эм?

— Мы обсудим это как-нибудь в другой раз.

Он посмотрел на нее с лукавой улыбкой.

— Едва ли я могу ждать, — сказал он смеясь.

Брат Бхейд чувствовал себя явно неуютно в роскошном креслебывшего кабинета экзарха Алейкона.

— Мне действительно необходимо находиться в этойкомнате? — немного жалобно спросил он примерно через неделю после того,как они поселились в Магу.

Альтал пожал плечами.

— Нет, если тебя это так смущает, Бхейд. А что тут нетак?

— Этот кабинет слишком роскошный. Я пытаюсь набратьсвященников в орден, члены которого должны принять обет бедности. Этот кабинетне самое подходящее место для этого.

— Тогда выбери другую комнату. Как идут дела с набором?

— Вообще-то не очень хорошо, — призналсяБхейд. — Большинство кандидатов по-прежнему считают, что принятиедуховного сана открывает широкую дорогу к богатству и власти. Стоит мнерассказать о том, что их ждет, и они тут же теряют интерес. А те, чтопродолжают улыбаться и кивать, — это обычно переодетые священники КоричневойРясы. Алейкон из кожи вон лезет, чтобы проникнуть в мой орден, но Лейтавычисляет его людей. Однако если мне удается заполучить трех достойныхкандидатов, то день можно считать удачным.

— Мне кажется, Бхейд, тебе пора начать ездить посеминариям, — посоветовал Альтал. — Хватай семинаристов, пока они ещемолоды и идеалистичны.

Дверь открылась, и в дверях появилась Лейта, не решаясьвойти.

— Ты занят? — спросила она.

— Не очень, — ответил Бхейд. — Похоже, уженачали распространяться слухи о том, что если я говорю “бедность”, я именно этои имею в виду. Входи.

Лейта вошла и пересекла просторную комнату.

— Папочка, ты не мог бы как-нибудь блокироватьподслушивающих? — шепнула она Альталу. — Алейкон спрятал за стенамиэтого кабинета нескольких своих людей. Они докладывают ему каждое слово.

— Этого следовало ожидать, полагаю, — заметилАльтал. — Он нахмурился, мысленно перебирая страницы Книги. — Этодолжно сработать, — пробормотал он.

— Может быть, спросить Двейю? — предложила Лейта.

— Посмотрим, смогу ли я сделать этосамостоятельно, — ответил Альтал. Затем, взмахнув рукой, он произнес: —Кадх-леу.

— Кадх-леу? — недоверчиво прозвучал голос Двейи вего мозгу.

— Мне никак не даются отрицания, Эм, — призналсяон. — Обычно мне приходят в голову слова, когда я хочу велеть кому-тосделать что-то. А вот велеть чего-то не делать — это сложнее. Ну как,сработало?

— Ну… в общем да. Шпионы Алейкона по-прежнему могуттебя слышать, но теперь они не будут обращать никакого внимания на твои слова ина то, что говорят другие. Отныне они станут немного странноватыми.

— Все священники странноваты. Я не хотел тебя обидеть,Бхейд.