— Ещё удар! Отбито! Ещё! Ага, вот так!

Елена с улыбкой наблюдала за развернувшейся на полу битвой. Похоже, великий князь вошёл в азарт. Правда, для того, чтобы стать вровень с противником, ему пришлось сесть на пол.

— Ты бы потише, отец, глаз не повреди!

— Да чтобы я, да родному сыну глаз выбил?! — искренне изумился Михаил Всеволодович, продолжая отражать яростные атаки. — Никогда!

— Ну так он тебе выбьет!

— И он мне не выбьет! Не выбьешь, Юрик?

— Что я, татарин? — обиделся сын, оттопырив губу, и даже временно отложил атаки.

— Ну вот видишь! — подмигнул жене Михаил, и тут же грозно возопил, — Ага, сдаёшься?!

— Ни за что! — Юрик с удвоенным пылом возобновил натиск.

— А ты чего, Олежка? — обратился Михаил к младшему. — Брат твой сражается, кровью истёк уже, а ты спишь?!

Призыв возымел неожиданное действие. Резерв в лице Олега Михайловича вступил наконец в бой, разом переломив ход сражения. Удар деревянным мечом по затылку сбил княжича Юрия с ног.

— Мятежник пал! — торжественно возвестил младший сын отцу, выпучившему глаза от неожиданности. Возможно, он хотел добавить ещё что-то, но расслышать эти слова оказалось уже невозможно — оглушительный рёв Юрика поглотил все прочие звуки.

— Ну вот, доигрались! — Елена расстроенно поднялась с лавки, отобрала меч у Олега, подобрала второй, выпавший из руки сражённого Юрия Михайловича. — Свою палицу сам отдашь, или силой отымать? — обратилась она к Михаилу. В ответ князь протянул свою палку супруге.

— Противу тебя устоять не в силах, Елена Романовна!

В горницу, где отдыхал с семьёй князь Михаил, сунулась было нянька, встревоженная рёвом княжича, но Елена коротко мотнула ей головой — не встревай… Не так уж часто удаётся князю поиграть с сыновьями.

— Ну ладно, ладно, не реви, — князь уже осматривал приличных размеров шишку на голове Юрика. — Подумаешь… В сече да не пострадать, что за ратник? Ты храбро бился, и достоин награды, мой витязь!

— Какой? — перестал реветь Юрий Михайлович, напоследок хлюпая носом.

— Хошь доспехи богатырские? Кольчугу волшебную и шлем — никакой меч не прорубит!

— А мне, а мне? — ревниво встрял Олег, косять на ушибленного брата.

— Тебе? Ну а тебе, Олежка, меч-кладенец, супротив коего никакая броня не устоит!

— Ему не за что! — возмутился Юрик, гневно округлив глаза. — Он меня сзади! Так нечестно!

— Ну-у, положим, в сече засадный полк завсегда сзади ударить норовит, — не согласился Михаил. — Так что… А вот что, ребята. Берите-ка вы по краюхе хлеба с солью да и пойдём на конюшню, коней привечать. Как вам?

— Пойдём, пойдём! — запрыгали ребята.

В дверь постучали.

— Ну что там! — обернулся князь Михаил.

В горницу медведем пролез витязь охраны.

— Там посол татарский прибыл, княже. Желает тебя видеть. Срочное дело, говорит.

Михаил помолчал. Мальчики тоже притихли.

— Желает видеть, говоришь… Ну что ж. Коли желает, так увидит.

Во двере на поджаром тонконогом жеребце возвышался молодой монгол, надменно и дерзко глядя на дворовых людей. Очевидно, гонец даже не собирался сходить с коня. При виде князя посол не скинул шапки, и обычного приветствия не последовало.

— Ну чего тебе? — в свою очередь князь не собирался спускаться с крыльца и тем более первым приветствовать хама.

— Великий Бату-хан повелевает тебе, коназ Магаил, прибыть к нему в Сарай-Орду на поклон с дарами, как то полагается подданному! — гонец говорил по-русски вполне внятно, хотя и с сильным акцентом. — Вот!

Гонец достал обрубок бамбука, с обоих концов которого свисали на шёлковых шнурах печати.

— Торопша, возьми от гонца письмо, — распорядился Михаил Всеволодович, по-прежнему не сходя с крыльца. Названный кметь подошёл, взял из рук гонца документ, поднялся на крыльцо, передавая князю. Михаил сорвал одну из печатей, извлёк из бамбукового цилиндра шёлковый свиток и развернул. Документ был написан по-русски, крупными буквами, и никаких двояких толкований не допускал.

— Всё у тебя?

— Послу великого Бату-хана полагается соответствующий приём и богатые дары, — молодой монгол смотрел нагло.

— Так то послу, а ты письмоноша. Пошёл вон со двора!

Стоявший рядом кметь ожёг коня плетью, тот взвился и ринулся прочь в раскрытые ворота.

— Гони, гони, не оглядывайся!

Из дверей высунулись головы Юрия и Олега Михайловичей — очевидно, мальчики чутко следили за происходящим.

— Ладно, ребята! — тряхнул головой князь Михаил, сворачивая свиток. — Айда на конюшню!

— … Наддай!

Облако пара с шипением вырвалось из каменки, остро запахло хлебным духом. Банщик вовсю работал двумя вениками над распростёртым телом великого князя, и Ярослав только постанывал и покряхтывал.

— Ух, хорошо! Ой! Ох… Ну ладно, ладно, хватит, пожалуй!

Спустившись с полка, князь взял ковш с квасом, напился, гулко глотая.

— Старый я становлюсь, Офонасий, не могу долго париться… От долгого жара в ушах шуметь начинает…

— Так сказал бы, княже, я б не разжаривал так-то…

— Да ладно, ладно! Что за баня, где яйца мёрзнут… Давай уже воду-то, волосья помою и хватит…

Офонасий поставил перед князем скамеечку, водрузил на неё лохань и налил горячей воды. Долил холодной из большого медного чана, врытого в пол в углу, попробовал рукой.

— Пожалуй, Ярослав Всеволодович.

Ярослав взял с полки чёрную лепёшку мыла, начал намыливать голову.

— Дёгтем воняет шибко… Слышь, Офонасий, а вот фрязинское мыло не воняет вовсе…

— Баловство, княже, — в голосе банщика звучало явное неодобрение. — Токмо девок глупых дурят иноземцы. Чтобы волос был густ и крепок до старости, лучше мыла дегтярного нет ничего! А потом репьём ещё голову промыть, да на дождевой воде всё…

— Ладно, уговорил, — засмеялся князь. — Не будем нынче брать фрязинского мыла. Да, верно, и не приедут гости фрязинские нынче. Нечем им тут стало поживиться…

— А в торгу цена на жито не растёт нынче, — банщик заботливо подлил горячей воды в лохань. — Всегда к весне росла, а нынче нет. Народ доволен, тебя славит…

Ярослав фыркнул.

— Да простолюдью лишь бы жито да соль дешевле… Не понимают, глупые, того, что не одним хлебом да солью торговлишка держится. А шелка, а пряности, а стекло венецианское? Они дешевле стали или как?

Банщик поменял использованную мыльную воду в лохани на свежую, долил травяного отвара — для крепости волос.