в лужах крови и дешевого пойла, от них несло таким сильным перегаром, что он перебивал даже запах разложения. Иные же навсегда остались в излюбленных питейных заведениях, сжимая мертвецкой хваткой опустевшие бутылки и устремив в потолок остекленевший взгляд, в котором читались недоумение, ужас и едкая насмешка над собой: "Ха, наконец-то допился!".

Из некоторых окон свисали тела куртизанок в цветастых застиранных платьях. Страшно даже представить, во что превратились их лица, скрытые под слипшимися от крови волосами, в которых запутались кусочки кожи с легкоузнаваемым ярким макияжем. Должно быть, самая страшная судьба настигла тех жриц любви, чьи клиенты обратились в фармагулов прямо на ложе сладострастия. Сперва девушки могли принять утробное рычание своих гостей за проявление пылкого желания, но те, разорвав полупрозрачную одежду на профессионально постанывающих проститутках, принялись терзать их плоть. Крики ужаса захлебнулись в хлынувшей изо рта крови, а изувеченные тела мучениц плотской любви так и остались лежать на широких кроватях в ореоле алого пятна, расползшегося по пропитанной слезами и потом простыне.

Ни моряки, ни проститутки, ни все остальные люди, которым нашлось место лишь в этой выгребной яме, не имели ни единого шанса на спасение, но все равно хотели сохранить свои жалкие жизни и пытались сбежать. Вереница изуродованных трупов тянулась по дороге к южным городским воротам Нового Крустока. Но никто не смог спастись. Комитет в очередной раз принял единственно верное решение — спасти немногих в столице Евы, пожертвовав жизнью тех, кто оказался под ударом фармагулов вне стен города. Невозможно было уберечь от гибели всех — распыление сил могло обернуться полным уничтожением Нового Крустока.

С пристани открывалась жуткая панорама залива. Из воды торчали наполовину затонувшие остовы кораблей, которые прогнили без должного ухода и ремонта. Трупы обитателей порта казались безжизненными элементами кошмарной картины, аккуратно размещенными на строго определенных местах. Даже покачивающиеся на волнах вздутые тела, прибитые к берегу приливом, были не более чем простой частью экспозиции жестокого художника. Затянутое серыми тучами полуденное небо добавляло еще больше зловещих тонов, не позволяя ни единому лучику света упасть на оскверненную землю.

— Что здесь произошло? — пробормотал Демид, ступив с баркаса на пирс.

— Я не слышу, — озадаченно ответила Коваленуапа, уставившись пустым взглядом в одну точку.

Один из рыбаков Бухты Света, которые согласились перевезти двух пассажиров в Новый Крусток, поспешно отвязывал судно от причала, не успев его толком пришвартовать.

— Постойте, вы же еще не получили награду от Комитета за содействие нам, — напомнил Демид.

— Вы, мастер Павий, не видите, что тут творится? — второй рыбак махнул рукой в сторону заваленного трупами порта. — Мы ни на минуту здесь не задержимся!

— Жизнь дороже, — дрожащим голосом согласился его напарник, отталкивая баркас от пирса.

Настроив косой парус должным образом, они быстро отдалились от побережья, оставив фасилийца и дикарку на границе руин, в которых некогда кипела жизнь. Пропахшая алкоголем и потом, грязная и аморальная, но жизнь.

— У них мало еды. И мало воды, — заметила Коваленуапа, следя за удаляющимся корабликом. — В пути они умрут.

— При виде подобной картины о голоде и жажде подумаешь в последнюю очередь, — произнес Демид, вглядываясь в остатки портового района. — Спастись бы самому сейчас, а остальное как-нибудь уладится.

Раньше он и сам бы предпочел поскорее убежать от подобного зрелища, даже неважно куда, лишь бы скрыться от неизвестности и страха. Но пережитое на острове что-то сломало внутри бывшего помощника капитана. Жизнь показала себя с совершенно новой стороны. Если, конечно, это была жизнь…

— Я не слышу, — повторила дикарка. — Говори медленнее. Духи тихие. Мне сложно понимать тебя. Мне сложно говорить с тобой.

— Ты потеряла свой дар? — забеспокоился Демид.

Его беспокойство вполне обоснованно. Если Мадзунту утратит свои способности, то это будет означать напрасные жертвы команды "Отважной куртизанки", гибель племени Наджуза окажется бессмысленной, миссия Комитета проваленной, а Алокрия и весь мир потонут в хаосе, навеянном ветрами купола.

— Нет. Они меня слышат. Я их — плохо, — ответила Коваленуапа. — Не волнуйся. Я могу сделать необходимое. Даже так.

Вот только теперь она не могла расслышать шепот духов. А что, если они будут против ее решений? Впрочем, мертвецы не всегда здраво оценивают условия, в которых оказываются живые люди. Велика вероятность, что придется повелевать духами против их воли, как бы неправильно это ни было…

— Хорошо, — облегченно выдохнул Демид и вновь посмотрел на безжизненный порт. — Но что же тут произошло?

— Пришла большая беда? — предположила Коваленуапа.

— Ты имеешь в виду ветры купола? — фасилиец еще раз пробежался глазами по жуткой картине. — Как-то непохоже. Я слышал много рассказов очевидцев, да и сам однажды побывал на кагоке, которую обдало таком ветром. Ощущения совсем не те.

— Тогда пришли враги. Другого не остается.

— Возможно. Но какой человек в здравом уме будет выступать против других людей, когда мы все находимся на грани гибели?

Дикарка покачала головой и снова начала прислушиваться к голосам духов, но, судя по всему, результат оставался все тем же. Демид пожал плечами и пошел по пирсу в сторону порта. Стоя на одном месте ответов все равно не найти.

Обтянутые серой кожей лица смотрели на фасилийца впавшими остекленевшими глазами. Кажется, ему были знакомы некоторые мертвецы — с кем-то от выпивал, с иными дрался в трактирной потасовке, а с той разорванной пополам красивой девушкой однажды ночевал, заплатив за фальшивую страсть больше половины месячного жалования. Впрочем, оно того стоило…

— Это сделали не люди, — заметила Коваленуапа, подойдя к своему спутнику, который склонился над изувеченным трупом дорогой проститутки. — Но и не звери. Это сделали люди-звери.

— Что ты имеешь в виду? — Демид наконец оторвал взгляд от застывшего лица мертвой красавицы. — Кто-то наподобие ваших… я забыл, как называется племя людоедов с твоего острова. Такие люди-звери?

— Нет, не такие, — она отрицательно покачала головой и на мгновение прикрыла глаза. — Внешне люди. Внутренне — нет. Не дикие звери в пустых телах. Но звери, что есть в каждом человеке. В них нет больше людей.

— Не слишком внятное объяснение, — поморщился фасилиец. — Это тебе духи сказали?

Коваленуапа неопределенно кивнула.

— Очень плохо слышу. Они не со мной говорят. Между собой. Не могу разобрать.

— Тогда просто не обращай на них внимания, — предложил Демид. — Пойдем в город.

— Там опасно.

— Сейчас везде опасно, — усмехнулся бывший помощник капитана. — Попробуем что-нибудь выяснить, вдруг Комитет еще на месте. Или нас там убьет какая-нибудь тварь. Либо найдем ответы на вопросы, либо они нас больше не будут волновать. В любом случае мы в выигрыше, верно?

Он поднял руку, чтобы смахнуть лезущие в глаза грязные