В-третьих, идея виновности народа за грех убийства Николая II не ведет ли к тому, что наши народы, в первую очередь русский, становятся главными преступниками, а действительные убийцы уходят в тень? И наконец, не способствует ли эта идея возникновению в народе болезненного комплекса виновности, вполне ложного, в том числе и потому, что в отличие от любого другого греха, который можно омыть покаянием, здесь никто не знает в чем и как должно каяться, чтобы очиститься от этого греха. (Интересно, что решит священник, если ему кто-либо покается в грехе убийства царя Федора Годунова или Николая II?).

Может быть, следует послушать пророка Иезекииля, который прямо говорит от лица Божия: «Вы говорите: „почему же сын не несет вины отца своего?' Потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и исполняет их; он будет жив. Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается“ (Иезек.18;19-20).

Необходимо осмыслить и те последствия, которые может повлечь за собой канонизация бывшей августейшей семьи.

Первое. Сам вопрос о ней уже вызвал такое противостояние в церковной среде, в народе, которого в истории нашей Церкви еще не было. Уже вместо трезвого, серьезного обсуждения естественных в подобных случаях проблем в православных средствах массовой информации начались самые жесткие, совершенно не подобающие христианам высказывания перед лицом внешнего мира в адрес своих собратьев.

Это ли не соблазн для верующих и неверующих и не прямой подрыв авторитета Церкви, ее проповеди о любви? Возможная же канонизация при явном несогласии с ней очень многих (например, во время встречи митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия с учащимися Московских духовных школ 31 марта 1997 года выяснилось, что таковых приблизительно половина) способна еще серьезнее осложнить ситуацию в нашем обществе и разделить его еще по одному признаку, ибо многими данный акт будет воспринят как принуждение их совести к почитанию того, в ком они не видят ни должного примера христианской жизни, ни тем более святости.

Второе, «молитвы Царю-искупителю Государю Мученику… и первому предстоятелю Руси Небесной пред Престолом Вседержителя» свидетельствуют, что вопрос о канонизации бывшей царской семьи уже не только преступает границы канонические, но и начинает серьезно угрожать самому догматическому сознанию нашей Церкви. Возможная канонизация, без сомнения, будет прямо способствовать развитию этого процесса.

* * *

Память каждого, невинно, по человеческому рассуждению, пострадавшего всегда вызывает благоговейное почитание. Миллионы и миллионы таковых предстают сейчас нашему взору. Екатеринбургская трагедия является одной из самых известных. Всё это знаки, свидетельствующие о непостижимом для нас промысле Божием, ведущем каждого человека своим путем к вечной жизни. Но если, по Апостолу, «иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе» (1 Кор.15;41), то какой славой здесь, на земле, достойно увенчать каждого из них – дело только соборного голоса Церкви.

Поэтому не станем предвосхищать его суждение, не поддадимся искушению выдать свое мнение за этот Голос. Остережемся прежде него и вместо него сами совершать «прославление». Пусть каждый лично (а не в храмах и на площадях) молитвенно почитает, кого считает достойным, но не вовлекает в это других и не возбуждает их, используя все возможные средства внушения, ибо подобное «прославление» не принесет пользы ни Церкви, ни поверившим, ни, безусловно, самим прославляемым.

В терпении умолкнем до Собора. Не будем провоцировать словом или делом нездоровые споры. Соблюдем мир. Ибо только таким шагом смирения перед соборным разумом Церкви мы истинно почтим память и последнего Государя, и всех невинных страдальцев нашей святой Руси.

Отрывки из книги В. Пикуля

За роман «Нечистая сила» Валентин Пикуль стал (посмертно) первым лауреатом премии имени М.А. Шолохова. Вся премия была передана Антониной Пикуль (его женой) на нужды Соловецкого монастыря. Валентин Саввич шел к этому роману более десяти лет. Сколько было «перелопачено» материала! Не считая газетных и журнальных заметок, которых он просмотрел МНОГИЕ СОТНИ, список обработанной литературы ВКЛЮЧАЛ 128 (СТО ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ) НАИМЕНОВАНИЙ…

ПОМАЗАННИКИ БОЖИИ

Каркали вороны в старинном парке. Вечерняя метель заносила тропинки… В тесной комнате Гатчинского замка, заставленной неуклюжей мебелью, ворочался, словно медведь в посудной лавке, громадный дядька с бородой, из которой проглядывало плоское лицо калмыцкого типа. Вот он протиснулся к столу и что-то начал писать. Перо кажется ничтожным в его большущей лапе с красными, будто ошпаренными кипятком, пальцами. Дверь в соседнюю комнату чуть приоткрыта и жена время от времени заглядывает в кабинет мужа. Пока все идет как надо: муж вершит делами государства, а она… она штопает его носки.

Речь идет об императоре Александре III.

Грубый и нетерпимый, яркий и выразительный. Боцманы Балтийского флота учились материться у этого императора; на флоте даже бытовало выражение «обложить по-александровски», а на докладе министра просвещения он как-то раз наложил историческую резолюцию: «Прекращай ты это образование!» Всю жизнь его глодала забота обставить свой быт как можно скромнее. Он обожал крохотные комнатенки и низкие потолки. Став императором, из Аничкова дворца он перебрался в Гатчинский замок, где безжалостно распихал свою семью по клетушкам лакейских антресолей.

– Даже рояля негде поставить, – жаловалась императрица.

Когда приехала погостить греческая королева Ольга, спать ее положили в большую ванну. Хорошо, что женщина была бедовая, с чувством юмора. Другая бы обиделась.

Александр III постоянно носил сопревший по швам мундир. Быстро полнея, он лично велел портным расставить свои рейтузы, чтобы в них вшили клинья. В крайности всегда есть доля безобразия. Императрица как-то получила фотографии от датских родственников и, показывая их мужу, она спросила:

– Сашка, можно я закажу для них дешевые рамочки?

– Ах, Мари! Тебе бы только деньги на пустяки тратить…

Фотографии королей и принцев пришпилили на стенках обычными канцелярскими кнопками. Как в казарме. Сколько бы ни навалили бумаг министры, император корпел над ними до глубокой ночи, считая себя обязанным изучить каждую бумажку. Недостаток образования царь восполнял примерным усердием (словно мелкотравчатый чиновничек, не теряющий надежд когда-нибудь выбиться в люди) и штаны его величества даже неприлично лоснились сзади, вытертые от этого прилежного сидения…

Дело в том, что к роли самодержца его никто не готовил, и смолоду Александр бесцельно толкался (не всегда трезвый) в передних отца. В цари готовили его брата Николая. Профессура вкладывала в него массу знаний. Николаю уже сыскали и самую красивую невесту в Европе, но в 1865 году он скончался от излишеств, и права престолонаследования механически перенесли на Александра, а с титулом цесаревича он унаследовал и невесту покойного брата – принцессу Дагмару Датскую, которая в крещении стала зваться Марией Федоровной…