– Ловко ты с ним, и ведь не уговариваешь, как дитятку, а все равно он тебя слушает, – восхищалась после ужина Илона, знавшая, как тяжело находить общий язык с подростками.

– Я учебным отрядом без малого шесть сотен лет заведую, – усмехнулся в ответ седой сокол. – Уж наверняка опыта какого-никакого в общении с балбесами набрался.

– Вот это терпение, – невольно позавидовал Рик. – Тут с одной подрастающей девчонкой бывает сложно, а через тебя сотни мальчишек наверняка за это время прошли. И не верю, что не хамили и не пытались дерзить. Я бы уже кому-нибудь голову оторвал.

– И хамили, и дерзили, и отрывал, – будничным тоном ответил Рагнар, а затем поднял глаза на опешивших супругов и удивленно спросил. – Чего вы на меня так уставились, будто я лягуху с ближайшего болота съел?

– Отрывал головы? За что, за дерзость?

– Небось, уже представили меня людоедом, пожирающим детишек? – рассмеялся командир. – Всего раз это было, на заре правления нашего повелителя. Прислали к нам в учебный отряд молодчика – из моих, кстати, краев. Молокосос, до возраста второй зрелости полгода оставалось, а приехал важный, как будто уже герой, со свитой, слугами, вплоть до кухарки. И девками гулящими, да сразу с тремя. Я сначала глазам не поверил. Ты что, говорю, щенок, себе позволяешь, военные указы для кого писаны? А он оскалился и заявил, мол, мы северяне, у нас свои правила. Ну и получил десять плетей прилюдно, не посчитались ни со знатностью рода, ни с протекцией одного из советников.

– Но все равно за такое отрывать голову странно, – продолжал недоумевать Рик.

– А голову уже потом, за грибы дурманящие, которыми он тайком в учебном отряде торговлю развел. Мальчишкам неразумным в уши сладко пел, мол, боли в бою чувствовать не будете, воинами великими станете. А через месяц на казарменной поверке здоровья целители ахнули – треть сорванцов на этой дряни сидит! Сны красочные, значит, смотрят, с духами предков, да с богом нашим Огненным Волхом сокровенным делятся. Вот после этого терпение мое лопнуло. Скажете, надо было пожалеть подлеца?

– Не скажу, – поджала губы Илона. – Я бы таким упырям тоже что-нибудь отрывала. Детей на наркоту подсаживать, очумели совсем!

– Да уж, вроде и миры у нас разные, а проблемы-то одни и те же, – пригорюнился Рик.

– А ты как думал? – усмехнулся Рагнар. – Но зато и репутация у меня с тех пор такая пошла, что и парни из разведотряда хмельными в казармы ходить до сих пор опасаются. Нажуются мяты с лимоном, да сидят тише воды, ниже травы, и в карты непотребные с русалками не играют. И правильно, у соколов и без того рисков в жизни навалом. Нечего еще и всякую опасную для тела и разума мерзость в рот совать.

Дни летели незаметно, несмотря над сгущавшиеся над головой заговорщиков тучи. В крепости было легко и спокойно, а Рагнар вдобавок поддерживал железный распорядок дня, не дававший никому много свободного времени, чтобы не хандрили. Тренировались все, даже драконы. Люди и дворфы также учились стрелять из найденных на складе пистолетов. Соколы «нечестным оружием», к тому же, запрещенным в Иномирье, брезговали, отдавая почти все время боевой магии.

В лаборатории тоже не скучали, разгадывая бумажный ворох головоломок, украденный у белобрысых Риком.

– Не нравится мне это, – бурчал Гиннар над распечатками из детской Библии, вглядываясь в изображения египетских казней. – Чтоб мне мочалку на морде, как у нашего Гандальва отрастить, не к добру картинки-то! Почему они эту легенду изучают? Может, оружие какое готовят?

– Реки с рыбой отравить и жаб в города выпустить? Но зачем? – недоуменно хмурился Артур.

– Лягух же мокрухиных травят, – пожал плечами старый дворф, перебирая листы. – Я уверен теперь, что они замешаны в этом деле. И воду тоже испакостили, только люди с нее не умирают, а дурачками становятся, верующими в слова небожителей. Если бы я хоть знал немного этот язык!

– У соколов есть кристалл-переводчик, маги незадолго до появления белобрысых на Земле его создали, – вспомнила Эльза, облаченная в синий застиранный комбинезон – портить недавно купленную одежду реактивами было жалко. – Раз они настроили в крепости грузовой портал, пусть заодно передадут. Вряд ли в его памяти есть древний язык нефилимов, но по ключевым повторяющимся словам можно попытаться расшифровать хотя бы часть текста. Может, поймем для начала, оружие это или нет. А то не хотелось бы мне дожить до умирания первенцев в каждой семье.

– И мне, – согласился Рик. – Вообще, эту легенду в свое время научно обосновали. Реки крови появились из-за токсичных водорослей красного цвета, которые убили всю рыбу, а земноводные с крысами полезли прятаться в людские дома, потому и казалось, что это нашествие. Саранча и вовсе жрала все, что не приколочено, в любые времена. А первенцам по закону давали больше еды, нежели остальным отпрыскам. И с учетом крыс и рептилий, шарящихся в домах, заразить припасы, а следом и детей, было пустяковым делом.

– Я думаю, наши радетели за коллективное просветление не обойдутся такой скучной правдой, а обязательно придумают что-нибудь свое, попаскуднее, – скривился Гиннар. – Ладно уж, пусть соколеныщи тащат кристалл. Заодно и с лекарями поговорят, может, есть у них что путное Зигфриду для быстрого восстановления сил.

**

Августовский день с утра выдался погожим, но к обеду небеса заволокло облаками, и у Июлии от духоты и переживаний разболелась голова. Даже купание в тихой заводи в скале не особо помогло.

«Сказать рыжему или нет? – думала она, мучаясь от неоднозначности выбора. – Витт прав, он и так наверняка знает. А с другой стороны, вдруг он не в курсе? Говорил же старик, в нем силы немеряно, мог даже не почувствовать…»

Быстро переодевшись в зарослях белокопытника в сухое, она поднялась на пригорок и взглянула на поляну, где тренировались соколы. Сейчас они стояли друг против друга, вытянув руки, и оба воздушника пытались протаранить потоком ветра стену огня, которую держал Гелиос. Июлия невольно задержала на нем взгляд, и вдруг почувствовала, как он устал. Рыжий держался, не подавая виду, но пот заливал ему глаза, и руки едва заметно дрожали от напряжения.

«Зачем они его вдвоем лупят, ну что за издевательство?» – с раздражением подумала девушка.

Стыд принялся грызть изнутри с удвоенной силой. Решено – сегодня же с ним поговорит и попытается любым методом из приличных вернуть стянутое.

К обеду соколы опоздали. Вдобавок, сначала явились только братья, хмыкнув: «Огненный мальчик остывает в душе», и Июлия встревожилась еще больше. Вдруг ему стало дурно после энергозатратной тренировки? Вдруг он вообще потерял сознание от переутомления, валяется там на кафельном полу, ударившись головой, и не может встать?! Желанию рвануть прямиком в душевую и проверить, как там Гелиос, противостоял лишь здравый смысл. Абсолютно все присутствующие поймут ее выходку неправильно, и сам рыжий – в первую очередь. И потом, он воин, а не изнеженный юнец, ему в собственной слабости признаться будет наверняка позорно, особенно девчонке.